Имбер Де Сент-Аман - Жозефина

Для Жозефины самыми любимыми часами были те, когда она вечером садилась возле постели Наполеона и читала ему что-нибудь вслух своим мелодичным голосом, которого он никогда не мог вдоволь наслушаться. Даже когда у них появились разные спальни, Жозефина каждый вечер, если дела позволяли ему лечь рано, должна была читать вслух до тех пор, пока он не засыпал. До 1802 года он, как добрый буржуа, сохранял привычку спать в одной постели с женой. И только избрав своей резиденцией Сен-Клу, он постепенно приучил Жозефину к тому, что проводил ночи в отдельной спальне.

Мальмезон стал всецело домом Жозефины. Ни Тюильри, ни Сен-Клу, ни Фонтенбло не были так пронизаны ее духом, как этот дворец. Ее индивидуальность сказывалась во всем убранстве, ее душа жила в каждой отдельной вещи. Со своей полуденной, знойной родины она привезла с собой и сохранила любовь к прекрасным экзотическим растениям, цветам и птицам и населяла дворец самыми редкими экземплярами тропической флоры и фауны. В Париже ее покои тоже всегда были убраны цветами, которые меняла каждый день знаменитая цветочница Бернар. В парке Мальмезона по желанию первой дамы были устроены искусственные озера, оранжереи, аквариумы и клетки для птиц. Ее прирожденной расточительности нашлось место, где развернуться. На приобретение редких растений она тратила безумные суммы денег. Так, например, за одну только луковицу тюльпана она заплатила 4 000 франков.

Туалеты Жозефины стоили не меньше. Известно, что в течение одного года она покупала более шестисот платьев. Знаменитый торговец модными товарами Леруа доставлял ей настоящие шедевры изящества и элегантности. Один он предъявлял ей ежемесячный счет больше чем на 15 000 франков. В бытность ее императрицей Жозефине отпускалось на туалеты 600 000 франков, которых, однако, далеко не хватало на удовлетворение всех прихотей. Особенно любила она бриллианты и украшения. Наполеон, который и сам желал, чтобы его придворные дамы увешивали себя золотом и бриллиантами, буквально засыпал жену драгоценностями. Для хранения сокровищ ей уже не хватало шкафа, который служил Марии Антуанетте. А ведь у прежней королевы Франции он никогда не бывал набитым доверху.

Жозефине никак не удавалось справиться со своими издержками. Наполеон беспрестанно оплачивал ее долги, конечно, очень неохотно и часто сердился на жену за ее расточительность. Она стоила ему куда дороже всех его любовниц. Но никогда не устраивал бурных сцен по этому поводу, питая ненависть ко всякого рода домашним ссорам. Однажды он признался Редереру: «Если бы в домашней жизни у меня не было спокойствия и довольства, то я был бы несчастнейшим человеком». Все окружение, знавшее его близко, высказывалось относительно брака Наполеона и Жозефины, что за исключением немногочисленных бурь в раннем периоде это был счастливый брак. Действительно, Наполеон был очень миролюбивым и заботливым мужем. Всегда и везде, где бы он ни находился, летели ли пули над головой, лежало ли на нем бремя походных планов, он всегда думал о своем доме и жене. Если он приезжал в какой-нибудь город, то первое, что делал, писал письмо Жозефине. Если это даже были несколько строк, то он всегда в них справлялся о ее здоровье, сообщал о своем самочувствии, рассказывал о своих успехах или подробностях битвы, сообщал ей о политических событиях, — словом, делился с ней всеми своими радостями и заботами. Если она ему не писала, то он беспокоился о ее здоровье или огорчался, что она не находит времени для него.

Хотя в письмах консула и императора уже не было больше того огня, который пылал в письмах генерала Бонапарта, но все же они написаны заботливым и любящим тоном, говорящим об истинно глубоком чувстве к тому, кому они написаны. В них видна спокойная любовь супруга, счастливого вполне только когда он уверен в благополучии своих близких. Жена была его лучшим другом. Когда она болела, он проводил около ее постели каждую свободную минуту, а если таковых не находилось, то посылал слугу осведомиться о ее самочувствии. Даже ночью при малейшем недомогании Жозефины он требовал докладывать о ее здоровье или же приходил сам спросить ее, как она себя чувствует.

Жозефина прекрасно чувствовала, в чем она особенно уязвима, и разъезжала по водолечебницам, исцеляющим женщин от бесплодия: Экс, Пломбьер, Люксей — и покорно следовала всем медицинским предписаниям. Каждый раз, когда у нее зарождалась иллюзия или надежда, она предавалась великой радости, которой делилась с Наполеоном, а он в свою очередь — с близкими ему людьми. Потом, когда иллюзия рассеивалась, Наполеон, раздраженный, бросал ей резкие слова разочарования.