Виктор Мануйлов: Иду на вы!

– О великий Перун, повелитель громов и молний! О гневный воитель, идущий впереди войска своего, карающий ворогов и сожигающий их своими стрелами! Приими жертвы наши, омочи в их крови персты свои, напои свои чресла их силой, шествуй и впредь впереди Руси, осеняя ея своими крылами! Устраши многия вороги ея, лиши их силы, отними у них зрение, низвергни их громами своими в глухоту и ужас! Притупи их копья и мечи, топоры и стрелы, преврати в прах их щиты и брони! Спали небесным огнем их жилища и нивы! Огради Русь от их алчности и злобы! О великий Сварог! Прими души павших воев своих, упокой их в жизни вечной и радостной…

Князь Святослав стоит впереди своей дружины, положив обе руки на рукоять боевого меча. Но думы его далеко отсюда: войску еще надо пройти длинный путь к южным пределам Хазарии, сравнять с землей тамошние города, предать огню нивы и села. Затем то же самое сделать и на западных границах. Надо спешить, потому что время – и лучший союзник и злейший враг его…

Последний пленник нашел свой конец на жертвенном алтаре и на погребальных кострах, и дружины приступили к тризне прощания с павшими соратниками. В золотые и серебряные кубки наливались вина и меды из царских погребов, жены и девы разносили меж кострами печеные круглые лепешки, вяленую рыбу, сыры и прочую снедь. Трижды наполнялись кубки, плескалось вино на все четыре стороны, чтобы души павших соратников могли вкусить его перед дальней дорогой во владения могучего Сварога.

Посреди воинского стана, обнесенного частоколом и рогатинами, как стоял так и стоит белый шатер каганбека. В нем, привязанный к опорному столбу железной цепью, лежит на коврике ручной барс, оставленный своим хозяином в поспешном бегстве. Перед его мордой нетронутая баранья ляжка. Животное прядет короткими ушами, поскуливает в тоске, принюхивается к наплывающим запахам, вздрагивает от резких звуков, прислушивается к незнакомому перебору звончатых струн. Это у костра, разведенного неподалеку от шатра, старый сказитель, сопровождающий Святослава во всех его прежних походах, тихо перебирает струны гуслей звончатых, подставив лицо небу, усеянному звездами, в ожидании своего часа.

Князь Святослав полулежит на войлочной попоне напротив, опершись на руку, время от времени пригубливает из золотого кубка густое вино. Вокруг ближние дружинники, князья союзных отрядов, воеводы и тысяцкие. В стороне догорают погребальные костры, ветер уносит дым и запахи горелого мяса в ночную степь.

Шумят в поле ветры буйные,

Сварог-Небо со высот глядит

Звездами и ясным Месяцем.

Ходит Солнце-Хорс путем своим,

Моет лик зарей кровавою,

Зрит внизу он диво дивное,

Диво се есть войско русское,

Войско князя Святославова.

Веслами оно несчетными

Замутило воды быстрые,

Лодьями пурпурокрылыми

Их покрыло, будто тучами,

Пред стеною белокаменной,

Пред стеной Итиля-города,

Царствия царя козарского.

И не знал царь и не ведывал,

Что во стольном граде Киеве

Народился богатырь могуч

На погибель его царствия.

Как молонья в черном облаке,

Сила сильная копилася,

Чтобы пасть огнем сжигающим

На хоромы белокаменны,

Карою царю за прошлые

За обиды и нечестия,

Что творил он в землях Русскиих.

Злато-серебро несчетное,

Он копил в хоромах каменных

От великой своей алчности.

Все то злато, все то серебро,

Аксамиты с поволоками

И каменья многоцветные

Войску русскому досталися

За труды похода ратного,

За победу в поле бранноим

Над дружинами козарскими.

Слава князю града Киева

И его дружинам крепкиим!

Слава всем, кто пал за отчину

В сече злой, кровавой с ворогом!

Слава, Русь! Да не затупится

Острый меч твой в веки вечные!

Ранним утром четвертого дня после сражения на стрежень речного простора одна за другой потянулись ладьи. Дружно ударяли о воду двуручные весла, глухо рокотали барабаны, задавая ритм гребцам. Едва ладьи скрылись из виду, из лагеря потянулись пешие и конные дружины, за ними арбы, запряженные волами, караваны верблюдов с тяжелой поклажей, табуны лошадей. Прошло немного времени, и на том месте, где еще недавно был лагерь огромного войска, остались лишь дымящие кострища, мусор, обглоданные кости, а на широком поле и холмах где произошла сеча, неубранные трупы врагов. И куда не бросишь взгляд, всюду он наткнется на унылые картины разора и погрома. На островах, еще недавно наполненных жизнью цветущих городов, виднелись лишь одни дымящиеся развалины, среди которых бродили бывшие рабы, по немощи своей не взятые в войско победителей, да бездомные собаки, лишившиеся своих хозяев.