Виктор Мануйлов - Иду на вы!

Солнце уже садилось, расплываясь в фиолетовой дымке, багровея и тускнея, когда посольский кортеж, скакавший правым берегом реки, ровным как стол и пустынным, как полуденное небо, заметил далеко впереди конный отряд, пыливший навстречу. Это могли быть только буртасы, кочующие между Итилем и Танаисом. Их ханов и беков ибн Эфраил знал хорошо, так что опасности при встрече с ними не предвиделось. Но по мере приближения отряда сопровождавшие посла наемники-хорезмийцы все чаще привставали на стременах, пытаясь из-под руки получше рассмотреть чужих всадников.

Забеспокоился и сам ибн Эфраил: похоже, это были не буртасы, не карабулгары и даже не булгары вообще, и не печенеги, и не угры, а совершенно чужие воины: и кони у них не степные, низкорослые, а более крупные, хотя и не такие быстрые, и сами всадники рослые, и щиты у них червленые, и сапоги, а порты белые, за спиной у каждого короткий червленый же плащ развивается на скаку, точно знамя.

Русь!

Это слово прошелестело среди воинов в пестрых халатах и чалмах и достигло слуха ибн Эфраила.

– Стойте! – вскричал он и поднял руку.

Хорезмийцы остановили бег своих арабских скакунов и образовали плотную завесу вокруг посла.

Их окружили.

– Кто такие? – спросил на булгарском наречии могучий воин с короткой русой бородкой и усами, грудь которого распирала блестящую кольчугу.

– Посол могущественного каганбека Хазарского к кагану урусов коназу Святославу! – ответил сотник и показал витой плетью себе за спину.

Круг хорезмийцев разомкнулся, и ибн Эфраил выехал вперед. На груди его блеснула в лучах заходящего солнца золотая шестиугольная звезда, висящая на массивной золотой же цепи. В центре этой звезды изображен храм, воздвигнутый в незапамятные времена царем Соломоном в древнем Ершалаиме богу Израиля Иегуде и разрушенный римлянами.

– Я, Эфраил, сын Манасии, посол каганбека Хазарского, – произнес ибн Эфраил по-русски, – послан моим господином и повелителем, – да простирается вечно над ним десница Всевышнего! – для встречи и переговоров с вашим каганом и повелителем, – да будут благочестивыми его помыслы и поступки! Проводите меня к вашему господину и повелителю!

Князь Святослав сидел возле костра и объедал мясо с бараньей ноги, срезая его ножом. Рядом с ним сидели два купца, недавно еще бродившие по итильскому базару.

– Булгары, что идут по левому берегу, схватили нас и не отпускали, – говорил тот, что постарше. – Но мы ночью сумели бежать. Поэтому и пришли к тебе, княже, на день позже, чем собирались.

– Что в Итиле? – спросил Святослав, вытерев жирные руки травой.

– В Итиле все тихо, княже. Тебя никто не ждет. Но так было три дня назад. В городе войск мало. Гвардия хорезмийских наемников – тысяч двенадцать. Еще есть отряды иудейских князей – примерно столько же. Есть ополчение из ремесленников и прочего люда – тысяч двадцать-тридцать. Среди них много хорезмийцев. В них не только мужи служат, но и жены. Итиль состоит из двух частей: Козарана и Саркела. Козаран укреплен слабо. Там почти нет войска. Одна лишь стража. Много рабов, чужеземных купцов и ремесленников. Эти, если их заставят, усердно сражаться за царя Козарского не станут. Поблизости кочуют несколько племен печенежских, да между Яиком и Итилем кочуют вольные кипчаки, которые могут придти на помощь, если им посулят хорошую плату. Но сейчас они далеко и вряд ли успеют. Каганбек может собрать тысяч сорок-пятьдесят, не больше, но настоящих воинов среди них мало. Саркел имеет высокие каменные стены и башни, его так просто не возьмешь. В самом городе войск нет. Наемники-хорезмийцы живут под его стенами, внутрь их не пускают. Но это хорошие воины, само войско их правильно организовано и обучено арабскому строю. Они хороши в нападении, но выдерживать долгую сечу с сильным противником не способны. Драться их заставляют не только большое жалование золотом и серебром, получаемое от каганбека, но и страх смерти в том случае, если они отступят или проиграют сечу. До сих пор они не проигрывали.

Купец замолчал, ожидая решения князя.

С реки тянуло прохладой, затихающим гомоном птичьего царства. Плескалась в песчаный берег, усеянный ракушками, итильская волна.

Со стороны передовых постов послышался топот копыт и громкие крики, предупреждающие о том, что скачет вестник с важным сообщением для князя. Топот оборвался вблизи, затем в свете костра показался воин в червленом плаще. Подойдя к князю и отвесив ему поклон, вестник сообщил о посольстве из Итиля.