Владимир Мещеряков - Сталин и заговор военных 1941 г.

Вместо того чтобы подводному минному заградителю идти к фашистским берегам и там на выходах из вражеских портов и военных морских баз ставить мины, им поручают роль обычных подлодок «Малюток». Комдив, на вопрос Грищенко о данном безобразии, видимо, только развел руками. А что делать, если сам командующий флотом запретил покидать свои территориальные воды? В приказе приведенным самим Трубуцем, косвенно подтверждается запрет выхода наших подводных лодок на коммуникации противника. Это все отголоски той Директивы № 1, парализующей ответные действия наших войск и флота.

Но не будем, столь придирчивы к Петру Денисовичу. Он рассказал, что мог. У него с самим приказом и то, целая история.

Как правило, боевой приказ, находящийся в запечатанном пакете, командир корабля имеет право вскрывать только по выходу в море. Будем считать, что написанное относилось, только, к мобилизационному пакету и, как думается, его принес из штаба, сам же командир 3-го дивизиона Аверочкин. Вполне возможно, что из-за любви к ближнему, он и заставил Грищенко, при нем, вскрыть пакет, чтобы убедиться, правильно ли поймет командир лодки поставленную перед ним задачу, а заодно и сам узнает, что там сверху, наприказывали командирам подлодок? Здесь, мы узнаем о таких же безобразиях, какие нам рассказал Головко. Использование боевого корабля не по назначению.

Этот тип подводной лодки «Л», ко всему прочему, являлся минным заградителеми нес на борту, кроме 12 торпед для своих 6 носовых торпедных аппаратов, еще и 20 морских миндля 2-х кормовых минных труб. Вопрос в том, имелись ли мины на борту Л- 3, в тот момент? Ведь, по требованию боевой готовности № 1 лодка должна была быть в полном боевом снаряжении и по боевой тревоге, уже, должна была выйти на боевые позиции в море, а она, судя по всему, все еще пребывала в состоянии флотских учений. Поэтому Грищенко и возмущается, видимо тем, что его «полупустого», скорее всего, без мин отправляют в море. Он и говорит, что его используют вместо «Малюток», у которых только торпеды. Балтийское море, действительно, мелководное и поэтому использование подводных лодок «М» здесь, в какой-то мере, оправдано, в отличие от глубоководного Баренцева. Но, все равно и здесь, пакостничают нелюди из Главморштаба, изменяя целевое предназначение подлодок. Перед самым началом войны 1-й дивизион подводных лодок (капитан 3 ранга Трипольский), вроде бы, переводят с передовых позиций у Либавы, в тыл, Усть-Двинск (под Ригу). Данный дивизион состоял из более мощных подводных лодок серии «С», чем «Малютки». Но это сомнительно, так как по документу командующего 1-ой бригады Египко Н.П., вроде бы эти дивизионы подводных лодок находились на тот момент в Либаве. С этим же явлением, не использованием на передовых позициях более мощных подлодок, мы столкнулись и на Северном флоте. Таким образом, на острие удара нашего подводного флота остался, практически один 3-й дивизион «Малюток» плюс четыре подлодки «Калев», «Лембит», «Ронис» и «Спидола», которые достались в наследство от прибалтийских стран, вошедших в наш Советский Союз незадолго до войны. Но были ли, две последние подлодки готовы к выходу в море, тоже под большим вопросом.

Кстати, подводная лодка «Лембит», тоже была минным заградителем, но по началу войны, также как и Л-3 не получила задание на постановку мин. Первый боевой поход она осуществит лишь 12 августа. На оживленной коммуникации около шведского побережья в проливе западнее о. Борнхольм советские моряки удачно поставят минную банку.

Теперь, по поводу того, что хотел сказать Грищенко своим, «НО»? С этим явлением, мы столкнемся еще не раз. Командир подлодки Л-3 вскрыл пакет, который, на удивление, ему принесли из штаба??? Даже, пусть его принес непосредственный командир Петра Денисовича. Тем не менее, это вызывает определенное подозрение, так как подобные пакеты хранятся лично у командира корабля и должны быть вскрыты по особому сигналу. Что же удивило Грищенко, если он произнес это загадочное «НО»? Изменение поставленной перед ним боевой задачи. Вот что! Он же знал, какие боевые задачи возлагаются на его подлодку, как минный заградитель и эти требования, ранее, были вложены в его мобилизационный пакет. Представьте его состояние, когда он вскрыл принесенный Аверочкиным пакет из штаба(?) и обнаружил несоответствие. Он об этом и поведал читателю позднее, а в момент вскрытия пакета, выразил недоумение прочитанным приказом, и своим возмущением, в виде «НО». На что Аверочкин понимая, что ничем не может помочь своему подчиненному потребовал выполнять поставленную боевую задачу.