Владимир Мещеряков - Сталин и заговор военных 1941 г.

Вот и разберись в этой Истории с войной. Кто дает указания? — то правительство, то Сталин. К Тимошенко с Жуковым вопросов у наших историков никогда не возникало. Они, почти, как святые, с той лишь разницей, что в военных мундирах.

К тому же, не совсем понятно, почему, как видно по данным воспоминаниям, якобы, к Сталину на прием пошел нарком Тимошенко с начальником генштаба Жуковым, а не с двумя своими заместителями: Мерецковым (по сухопутным войскам) и самим Кузнецовым (по морским делам)? Ладно, Мерецкова, в случае чего, мог заменить и сам Тимошенко, но флотские-то дела, нельзя же, было перепоручать кому-либо, кроме моряков? Ведь, явная же «липа» с визитом Жукова. Неужели флот отстранен от выполнения поставленных перед ним боевых задач на море? А что прикажите писать в своих мемуарах наркому ВМФ Кузнецову? Дескать, Сталин исчез, по непонятным причинам, а его самого не пускали на порог Наркома обороны.

Кроме того, как его, Николая Герасимовича, понять? Журнал посещений, вроде бы, говорит, что Кузнецов должен был со Сталиным встретиться в Кремлевском кабинете 21 июня, а нарком клянется, что Сталина увидел только через несколько дней после войны. И ведь, действительно, прав-то, оказался Николай Герасимович: кабинет, ни есть, сам Сталин! Но нам-то, от этого, не легче.

Небольшое пояснение к дальнейшему. Значит, Алафузов убежал отдавать приказ на флота. Вслед за ним, пешком, после ночного променада, возвратился на свое рабочее место и Николай Герасимович. Если читатель не знаком с элементарными законами физики в области электричества, то ему будет трудно уловить юмор в происходящем. Как правило, мемуары людям с большими звездами на погонах (со средними, тоже) пишут литераторы, которых не зря относят к определенному типу людей, называемых лириками. У них своеобразное восприятие окружающего их мира. Они считают себя очень «умными», поэтому могут поверить в любую чушь. Что им скажет интервьюер, то и запишут, не утруждая себя напрягом мысли по данному предмету. Впрочем, я, может быть, и чрезмерно придирчив к пишущей братии. А ведь, это же их кусок хлеба.

Продолжаем дальше читать ночные бдения флотоводца.

«В наркомате мне доложили: экстренный приказ уже передан. Он совсем короток — сигнал, по которому на местах знают, что делать. Все же для прохождения телеграммы нужно какое-то время, а оно дорого» .

То, что сигнал состоит из кодового слова, мы уже знаем на примере Северного флота. Но нарком Кузнецов так и не сказал, какой сигнал был отдан по всем флотам? Неужели эту тайну нельзя было раскрыть и через тридцать лет? А может быть никакого сигнала на флота, вовсе, и не поступало из Главного морского штаба, а была отправлена некая Директива, примерно такого же объема, какую писал Жуков? Может быть, даже, еще более «разбавленную водой» — специально, для моряков? То-то, Тимошенко и не позвонил, а вызвал Алафузова (с Кузнецовым заодно) к себе. Это чтобы вручить ему многостраничный «меморандум» Жукова. По телефону такой объем информации трудно передавать: слова слипнуться. Вот эту Директиву, которую скромно назвали телеграммой, и побежал отправлять Алафузов.

Еще раз перечитаем, приведенный отрывок Кузнецова. Такое ощущение, что описывается работа почтового ведомства Наркомсвязи. Для полноты картины не хватает письмоносицы Стрелки, которая доставила бы телеграмму, товарищу Бывалову , на флот.

Вы о какой телеграмме ведете речь, уважаемый Николай Герасимович? Ваш сигнал по флотам даже не надо шифровать — само слово является кодом. Кроме того, телеграфный аппарат отправил бы ваше кодовое слово со скоростью движения электрического тока, которое и по сей день неизменно, и равно скорости света — 300 000 км/час. А то, что вы нам вешаете лапшу, извините, на уши, по поводу какого-то времени прохождения телеграммы, то это и есть ваша цель (правильнее, советского официоза), запутать своего читателя так, чтобы он не понял существа дела. А оно представляется таким. Тимошенко и Жуков, заставили вас, Кузнецова (вместе с Алафузовым) или Алафузова (вместе с Кузнецовым) отправить на флота Директиву, подобную той, какую отправляли в военные округа. Её, только кодировать надо было, часа два. Столько же — раскодировать. Цель одна — сорвать приведение флота в полную боевую готовность; не допустить рассредоточение боевых кораблей находящихся в базах; предотвратить выход на боевые позиции подводных лодок и прочие необходимые, на тот момент, мероприятия.