Владимир Мещеряков - Сталин и заговор военных 1941 г.

Это что же выходит? Удивительным образом Пантелеймон Кондратьевич в 7 утра 22 июня 1941 года беседует по телефону со Сталиным и таким образом Пономаренко, фактически опровергает все выше приведенные автором доводы, о якобы, отсутствии Сталина в Кремле впервые дни войны. Такими «неопровержимыми» фактами припирает автора к «стенке», что, в пору, надо сдавать свои позиции и складывать «оружие». Еще бы! Сам Первый секретарь Компартии Белоруссии утверждает, что Сталин 22 июня был в Кремле. К тому же, звонил ему по телефону! Теперь не о чем вести речь! Все ясно, Сталин был в Кремле! Пономаренко, видимо, следует наградить посмертно орденом «Правда для народа» и медалью «За кристальную честность».

Но, не будем торопиться делать поспешные выводы. Дело в том, что сталкиваясь с работами советских «историков» всегда надо ставить перед собой вопрос: «Насколько можно доверять опубликованному материалу?» Надо понимать, что они, историки той поры (а нынешние, тоже, не хуже), были люди «подневольные», хотя некоторые действовали и по убеждению, и поэтому, что приказывало вышестоящее начальство написать и опубликовать, то и делали. Выше, мы уже рассматривали сомнительные, с точки зрения автора, документы и материалы, почему бы не рассмотреть и этот, представленный в сборнике Г.А.Куманева «Рядом со Сталиным». Поэтому, и к данному тексту, давайте-ка, внимательно присмотримся. То, что такой разговор мог состояться и состоялся: нет сомнений. Вопрос о времени — когда? На все сто процентов — только не 22 июня, тем более в 7 утра.

Надеюсь, что и читатели обратили внимание вот на какую курьезную вещь. Глава государства товарищ Сталин рано утром звонит П.К.Пономоренко в Белоруссию и интересуется у того, что происходит в республике связи с нападением Германии? Не показалось ли странным, что сам Пантелеймон Кондратьевич, после звонка от командующего Павлова о начале военных действий на границе республики, не стал утруждать себя докладом в Москву, в ЦК партии, тому же Сталину, по партийной линии, а стал дожидаться звонка сверху. Уж не партийный ли барин республиканского масштаба товарищ Пономаренко?

Ну, почему мы, в таком случае, сразу плохо подумали о Пантелеймоне Кондратьевиче? Конечно же, он сам хотел первым позвонить в Москву, но Сталин взял, да его и опередил. Как помните, Жуков поднял с постели Иосифа Виссарионовича очень рано. Сразу, как только немцы сбросили бомбы на Севастополь. Вот, связи с тем, что сон перебили, вождь и озаботился рекомендациями Первым секретарям республиканских партий. Пономаренко шел по списку вторым. Первым, как известно, был Хрущев, которому Сталин наказал встретить на аэродроме «пламенного патриота своего Отечества» товарища Жукова.

Вообще, все эти публикации, под бдительным оком института Истории СССР, вызывают у меня, иной раз, снисходительную усмешку, не более того. Посудите, сами. Иногда получается, что в публикации «автор» мемуаров правой рукой пишет, а левой — зачеркивает. Это происходит в результате всевозможного рода проверок, перепроверок и запретов по представляемой рукописи воспоминаний. В результате, для достижения определенного результата происходит вставка определенного текста, который по смыслу не всегда стыкуется с ранее написанным. Вот и в нашем случае, что мы видим при прочтении текста? Состоялось важное утреннее совещание, где сам же Пономаренко предложил « пока всем разойтись, каждому продумать в своей сфере первоочередные действия и затем в 9 часов утра вновь собраться, чтобы принять решения по конкретным задачам». Если это не перевод с немецкого, то ясно и понятно, что принятие решений состоится после второго заседания, которое намечено на 9 утра сего дня, то есть 22 июня, а не 21 июня или 23 июня, к примеру. Таким образом, получается, что Сталин обладает определенным даром провидения, потому что сообщает Пантелеймону Кондратьевичу еще в 7 утра, « что же касается намеченных вами мер, они в общем правильны. Вы получите в ближайшее время на этот счет указания ЦК и правительства ».

Действительно, если таким даром обладать, то никакие Гитлеры не страшны, поэтому, видимо, мы и выиграли войну. О наличии таких «талантов» у Сталина я, лично, даже и не предполагал.

А чуть ранее, в разговоре Сталин сказал, тоже из той же сочиненной «оперы»: « сведения, которые мы получаем из штаба округа, теперь уже фронта, крайне недостаточны. Обстановку штаб знает плохо».

О каких сведениях из штаба округа могла идти речь в телефонном разговоре Сталина в 7 утра, когда сам командующий Павлов в показаниях следователю о событиях 22 июня говорил следующее: