Олег Попцов - Хроника времён 'царя Бориса'

По прошествии того или иного события его анализ становится более объемным. Вы оказываетесь вне собственных переживаний, если угодно, на вас нисходит историческое видение собственных поступков. Сразу после съезда по телевидению, радио, страницам прессы прокатилось его недолгое эхо. Руслан Хасбулатов, закрывавший съезд, поблагодарил за корректность прессу, которая могла, но не воспользовалась возможностью употребить свое остроумие по поводу безрадостных итогов. Мне кажется, что корректность средств массовой информации как бы подтвердила общее недоумение самой прессы по поводу случившегося. И весь анализ, имевший место, скорее не оценивал событие, а оправдывал его. Демократы наперебой стали разъяснять, почему они раскололись. У демократического крыла возникли проблемы со своими избирателями. Я бы не хотел вдаваться в частности, хотя могу понять своих коллег. Если раньше тот или иной кризис был следствием столкновения политических сил в парламенте, на съезде, возложить вину за провал можно было на своих оппонентов, то теперь следовало объяснить, почему Хасбулатов устраивает Ельцина, Силаева, избирателей и неприемлем для части парламентариев, претендующих на демократические воззрения и поддерживающих того же Ельцина и Силаева. Хасбулатов груб, обрывает выступающих, комментирует выступления депутатов, чего, как им кажется, делать не должен. Плохо организует работу аппарата. Уступает оппозиции. Многие законы могли бы быть лучше, не соверши Хасбулатов этих ошибок. А дальше... как оборвал одного, как перебил другого, заставил ждать в приемной третьего. Похоже на квартирную склоку. Скучно. Но при всем этом парламент, в котором роль Хасбулатова была не последней, оказался последователен в своем реформаторском порыве, и 200 законов для молодого парламента цифра достойная. Возможно, деятельность первого заместителя, как и премьера, была бы более результативной, если бы парламенту и правительству не навязывали политической борьбы как внутри парламента, так и за его пределами. Возможно, деятельность первого заместителя как организатора внутрипарламентской жизни была бы более продуктивной, если бы остальные заместители могли принять на себя обязанности по руководству аппаратом. Но для этого они должны быть если не единомышленниками, то хотя бы не противниками. Возможно, председательствующий мог бы исполнять роль спикера, как это имеет место в Америке, либо Англии, либо Швеции, но для этого необходима одна незначительная частность, ещё одно столетие парламентаризма. В наших условиях председательствующий, лишенный психологического чутья, умения погасить конфликт или прервать полемику, к неудовольствию участников, потому как эта полемика готова перерасти во взаимные оскорбления, не пасующий перед политическими авторитетами, и есть то самое, без чего парламенту в России не встать на ноги. Не спикера выбирали, а Председателя Верховного Совета. Выбирали личность, главу законодательной власти многонационального Отечества. Митинг не может руководить страной.

НАДКУШЕННОЕ ЯБЛОКО

В этой связи примечателен один факт из недалекого прошлого. Поздней осенью 1990 года я, по договоренности с Ельциным, прилетел в Кисловодск, где он отдыхал. Еще не было Российского телевидения, существовало только радио, и мы договорились с Ельциным, что сделаем обстоятельную беседу для радиослушателей. В моем распоряжении был вечер и практически весь следующий день. Запись беседы запланировали на 14 часов. Ельцин отдыхал с женой. Ничего из ряда вон выходящего: игра в теннис, плавание, изучение документов, поступающих из Москвы. В утренние часы пешие полуторачасовые прогулки.

У входа в корпус, где отдыхал в то время ещё Председатель Верховного Совета России, дежурила небольшая толпа любопытствующих. Она становилась то больше, то меньше, в зависимости от вероятности появления Ельцина. Он охотно беседовал с людьми, слухи на этот счет распространялись мгновенно, отчего ожидание становилось оправданным: спорили, критиковали, защищали, сравнивали с Горбачевым. Этакая ассамблея у цветочной клумбы.

В этот период Бурбулис был особенно близок к Ельцину. Практически не отходил от него ни на шаг, сопровождая во всех поездках, на отдыхе, теннисном корте, прогулках. Он был и советником, и консультантом, и режиссером дня. В тот момент я искренне сочувствовал ему. До какой степени, думал я, можно забыть о собственной личности, подчинив и отдав всего себя интересам другого человека, при этом помнить о дистанции, о разности общественного положения и нигде не переступить эту грань. А если учесть, что Ельцин не один, а с женой, то точно так же оказаться нужным, понятным другому человеку, войти в роль друга семьи. Зная Бурбулиса - угадывался скрытый бунт тщеславия, одержимость в достижении поставленной цели, - я жалел этого человека и поражался его умению быть незаметно властным. Все беды Бурбулиса случатся потом, а сейчас - он главный архитектор здания под названием "Борис Ельцин". И вопрос лишь в одном: надолго ли хватит его, чтобы носить этот титул негласно, ибо отступи он от принятого образа - и всякое его достоинство мгновенно обернется грехом и пороком, и лавина поруганья будет нескончаема.