Александр Симаков - Демянское побоище. «Упущенный триумф Сталина» или «пиррова победа Гитлера»?

У-2 в варианте бомбардировщика начал выпускать завод № 387, эвакуированный в Казань, прежде выпускавший У-2 для аэроклубов. Поступившие на фронт У-2 с моторами М-11Г, М-11Д поднимали уже до 200 кг бомб, в том числе «фугаски» ФАБ-100. У-2 с двигателями М-11Г могли нести до 300 кг. Рекорд бомбовой нагрузки на У-2 – 364 кг.

По результатам бомбометания на полигоне делались риски у края прорези между лонжеронами, по которым штурманы и вели прицеливание. Новые У-2 оснащались установкой пулемета ШКАС. В 1944 г. некоторые У-2 вооружались РС-82, по четыре снаряда на самолет. Отдельные бомбардировщики могли стрелять «эрэсами» назад.

Экипаж У-2 поначалу состоял из одного летчика – опасались перегрузки. В условиях ночи он с трудом справлялся с множеством обязанностей: и управлять самолетом, и осуществлять прицельное бомбометание. Вот тогда-то и ввели в состав экипажа штурмана, а тросы бомбосбрасывателей переключали на его кабину.

Массовое применение Красной Армией легких ночных бомбардировщиков стало для немцев неприятным сюрпризом. Они были всерьез озабочены высокой боевой эффективностью У-2 и при ударах по аэродромам стремились их уничтожать в первую очередь. За «ночниками» охотились ночные истребители Ме-110 и Ю-88. От наземного огня потери У-2 были незначительными. Одна боевая потеря приходилась на 834 вылета. Как правило, стараясь загрузить максимальное количество бомб, парашюты экипаж оставлял на земле.

По нашему примеру немцы стали формировать ночные бомбардировочные отряды, оснащенные самолетами «Гота-145», а также учебными бипланами различных типов. Их применение на Восточном фронте впервые было замечено осенью 1942 г., но не было масштабным.

На Северо-Западном фронте У-2 впервые в истории был использован в качестве корректировщика артиллерийского огня ночью. Особенно эффективным был результат при стрельбе по кочующим батареям противника. Позднее в директиве от 19 января 1943 г. об использовании самолета У-2 в сложных метеоусловиях говорилось: «Использование самолета У-2 как корректировщика значительно повысило эффективность артиллерийского огня, особенно по закрытым целям».

Директива была подписана заместителем командующего Военно-воздушными силами Красной Армии генерал-лейтенантом Кондратюком.

Как только немцы не называли У-2: «молотилкой», «кофейной мельницей» и даже «ночным бандитом». Мало того, что У-2 по ночам наносил урон противнику в живой силе, он буквально изнурял фашистов. Можно себе представить самочувствие гитлеровских вояк, над самыми головами которых целую ночь тарахтели эти «молотилки», сбрасывавшие бомбы на их огневые позиции, землянки, командные пункты.

В составе летчиков-ночников было немало девушек. А ведь полет на этой машине требовал отваги, высота полета мала, самолет беззащитен, его можно сбивать из всех видов стрелкового оружия. Но это не останавливало героинь. Они делали по 8–10 и более вылетов за ночь. При появлении самолетов У-2 над вражескими позициями ночное небо перекрещивалось нитями светящихся пуль и снарядов, начинали стучать «эрликоны», небо резали лучи прожекторов. Но летчицы прорывались сквозь шквал огня и точно в цель сбрасывали бомбы.

Генерал Ф.И. Полынин вспоминал: «На одном из У-2 летала старший сержант Мария Иванова, скромная курносенькая девушка из Белоруссии. Ничем особым не выделялась она среди подруг, если не считать одной детали: в нелетную погоду Марию одолевала грусть.

В один из зимних дней мы с Выволокиным побывали в этом полку, побеседовали с летчицами. Все они были веселы, оживленны, охотно делились своими девичьими думами. Ведь молодость не могут приглушить ни гром пушек, ни суровый фронтовой быт.

Одна лишь Маша Иванова казалось ко всему безучастной. Что с вами? – обратился Выволокин к Маше. – Беда случилась?

Девушка еще ниже опустила голову и ничего не ответила.

– У нее действительно беда, да еще какая, – ответил за Иванову заместитель командира полка по политической части. – Немцы родную деревню сожгли, отца расстреляли, брата и сестру угнали в Германию. Одна мать осталась, да и то неизвестно, жива ли. Письмо соседи прислали…

– Мужайся, Мария. Твое горе – наше горе, и мы за тебя и твоих родных отомстим фашистам.

– Ох, знали бы вы, товарищ генерал, как она в бой рвется, – вступила в разговор одна из летчиц. – Командир удерживает, а она на своем стоит: пошлите в бой, да и только.

Попрощавшись с девушками, мы вышли из землянки. Командира полка я предупредил: