Юрий Емельянов - Разгадка 1937 года

Обнаружили авторы «не наших людей» и на московском вокзале: «В углу ожидального зала трое мужчин сидят вокруг сложенных в кучу корзин и узлов. Они наклонили головы друг к другу. Разговаривают вполголоса, не спеша. Выражение их лиц сходно. Это лица грубо насмешливые, с оттенком странной постной наглости. Их разговор невозможно услышать. Если вы приблизитесь к ним, они сразу подозрительно замолкают и холодно смотрят на вас в упор. Это не воры. Они стерегут свои узлы с заботливым усердием собственников. Вот один из них показывает какие-то бумаги. Вот другой пишет письмо. Что это за люди? О чем пишет этот человек?»

В книге приводились отрывки из писем, сочинители которых были задержаны милицией, и видимо, по представлениям авторов главы, должны были служить неоспоримым доказательством враждебности к советскому строю. «Мир вам и радость от Господа нашего Иисуса Христа. Объединитеся духом Божиим и пойте аллилуя… Мы поем с женой псалом 528: голос веры, летит безжалостное время. Коллективизируют везде, и нет спасения, кто богаче. Я пока, слава Богу, жив и здоров по милости Господней и стою у ворот Содома, чего-то ждем…»

В другом письме, которое должно, по мысли авторов, разоблачить «не наших», говорилось: «Дорогой сын, сообщаем тебе, что входим в колхоз, со всех сторон теснят, приезжай скорей, а то в колхоз не принимают, говорят, вы имели наемный труд, а мы говорим — у нас в кооперации Петр. Целуем несчетно раз. Твои родители».

Обладатель этого письма, председатель колхоза в деревне Лыково Каширского района Петр Осипов, был арестован. Его обвинили в том, что «достав подложные документы на кооперативного работника, приехав в деревню, он был направлен в правление колхоза и, пользуясь своим положением, развалил колхоз».

Далее в очерке говорилось: «Странных людей вы можете встретить на узловых станциях. Вот быстро прошел по вокзалу какой-то человек, оглядываясь, забежал в общественную уборную и, придерживая рукой штаны, пишет на стене: „Знай, партеец, здесь был белогвардеец, скоро всем партейцам вешалка“. Он расписывается крестом и рисует на стене свастику. Этого человека не знает никто. По виду он обыкновенный гражданин. Он может поступить на завод или поехать в Москву. Завтра вы, может, встретите его уже на улицах Москвы, вот он идет мимо Кремля, смотрит на ленинский мавзолей».

Авторы книги предупреждали: «Но внешние признаки условны… Инженер носит русскую рубашку, его речь пестрит лозунгами, лицо открытое и честное. Но в его цеху учащаются аварии. Если попасть на его квартиру, где он снимает русскую рубашку как вицмундир и с облегчением повязывает галстук, то можно услышать следующий разговор, ставший известным из показаний на процессе вредителей пищевой промышленности: „Положение совершенно нетерпимо. Нельзя быть покойным ни на минуту“».

Эта книга была написана в 1933 году, за четыре года до начала всеобщей «охоты на ведьм». Это свидетельствовало о том, что уже тогда сложилась обстановка тотального недоверия. Быстрые перемены в жизни людей не сопровождались соответствующим развитием уровня культуры и моральных ценностей. Отречение же от дореволюционных ценностей, в том числе религиозных, создало в умах и душах многих людей вакуум, который оказался заполненным, с одной стороны, убогими пропагандистскими установками. С другой стороны, этот вакуум парадоксальным образом заполнялся вековыми предрассудками, а также новыми суевериями, рожденными в обывательской городской среде. Подобные примитивные представления о мире не могли породить нравственных ориентиров у людей относительно того, что плохо, а что хорошо, что можно, а что нельзя делать.

Доносы писали те, кто считал, что революция не доведена до конца, пока не уничтожены все знакомые им лично представители бывших правящих классов, которые вызывали у них жгучую зависть: «буржуазные специалисты» на производстве, занимавшие неплохое социальное положение, бывшие царские офицеры, которые высоко ценились в Красной Армии, «бывшие кулаки», которые, вернувшись из ссылок, не только успешно восстанавливали свои личные хозяйства, но и стали передовиками колхозного производства.

В то же время для других миллионов людей стремительные преобразования означали прежде всего катастрофические утраты, порождавшие у них жгучую ненависть к тем, кто преуспел после революции, и желание отомстить им. Неприязнь потомственных горожан к преуспевшим пришельцам из деревни также служила благодатной почвой для доносов. Жгучую ненависть к «победителям» испытывали и жители деревни, пострадавшие от коллективизации. Многие из них использовали репрессии для сведения счетов со своими личными соперниками или конкурентами. По мере того как в процесс «разоблачения» «тайных врагов» вовлекалось все большее число людей, количество обвиненных в антигосударственной деятельности быстро росло и главным образом за счет невиновных. Множились доносы и клеветнические доносы, а число арестованных и расстрелянных возрастало.