Ю Продан - Дорога на Тмутаракань

Когда проходили через один такой майдан, из-за туч выглянула луна, залила землю мертвенным, тревожным светом. Богдан, падавший от усталости, едва волочил ноги, но все-таки старался запомнить дорогу, по которой его вели.

Несмотря на позднее время город не спал. Бесшумно скользили между юртами какие-то люди, прошел караван тяжело нагруженных верблюдов, иногда, нарушая ночную тишину конским топотом, проносились всадники. Прошел ночной дозор.

Несмотря на то, что не было слышно ни криков, ни особого шума, чувствовалось, что город охвачен тревогой. И в сердце Богдана затеплилась надежда. Он подумал, что хазарам, ожидающим приближения русского войска, сейчас не до рабов, не до пленников. Да и грекам, кажется, не по себе если князь Святослав уже взял Саркел, то скоро он будет и здесь. Бежать! При первой же возможности надо бежать!

Между тем они прошли порядочное расстояние. Наконец один из греков остановился перед высокой глухой стеной. За нею послышался собачий лай. Открылась едва заметная дверца. Заслонившая на мгновение проем темная фигура подалась назад, негромко окликнула псов, и лай оборвался.

- Иди! - подтолкнул пленника один из его стражей.

Они быстро пересекли большой пустынный двор, прошли мимо молчаливого слуги и окружавших его рослых, глухо порыкивавших псов. Богдана втолкнули в какую-то каморку. Он упал на твердый земляной пол и, несмотря на то, что попал в тюрьму, вздохнул с облегчением: что будет дальше неизвестно, а сейчас он, во всяком случае, получил передышку. У него не хватило сил даже на то, чтобы обследовать свою темницу. Он устало растянулся на полу и тотчас забылся глубоким сном.

Разбудил его яркий свет, ударивший в глаза. Солнечные лучи врывались в настежь распахнутую дверь.

- Эй, рус! Живой?

На пороге стоял смуглый раб в полуистлевших лохмотьях, едва прикрывавших его тощее тело. Солнце отражалось от его лысого черепа, высвечивало редкую щетину на впалых скуластых щеках.

Богдан приподнялся на локтях, стараясь сообразить, где он. Вспомнил горестно застонал.

- Ай-ай! Плохо тебе? А кушать хотел?

- А ты откуда по-нашему разумеешь? - вопросом на вопрос ответил Богдан.

Поставив на землю перед пленником миску, наполненную темной бурдой, положив рядом с нею несколько лепешек, раб заговорил быстро-быстро, путая русские слова с другими - словами неизвестного Богдану языка. И все-таки гридень кое-что понял. Этот человек - берендей. Его кочевое племя когда-то давным-давно осело на окраинах Полянской и Северной земель, наполовину обрусело. Берендеи вместе с русичами разводили скот, сеяли хлеб, охотились и бортничали, несли службу в княжеской дружине. Их села первыми принимали на себя удары хазар и печенегов, делавших частые набеги на Русь. Во время одного такого набега попал в плен к хазарам и Алташ, новый знакомый Богдана.

- Неужто нельзя сбежать отсюда?

Берендей отрицательно покачал лысой головой. Его захватили в полон молодым, привезли сюда, в Итиль, здесь он успел и состариться. Переходил от одного хозяина к другому, у одного было плохо, у другого - еще хуже. Но бежать? Куда? Вокруг Итиль-града по одну сторону плавни, болота, по другую - бескрайная степь. А к югу - море. Если беглец не утонет в болотах, не завязнет в трясине, то на другой же день его схватит хазарская стража. А там - казнь, мучительная, жестокая, чтобы другим рабам неповадно было искать свободу.

- Все равно уйду! - упрямо нагнул голову Богдан. - Кто меня не пустит отсюда? Ты?

Он рывком вскочил с земли, легко отодвинул в сторону щуплого, высохшего Алташа и остановился на пороге. Четверо могучих псов, усевшись полукругом напротив открытой двери, угрожающе скалили острые волчьи зубы. Да, таких стражей не возьмешь голыми руками! Но Алташ, он ведь может им приказать...

Берендей сочувственно смотрел на молодого пленника.

- Отзови, они же тебя послушаются...

- А дальше что? Далеко не уйдешь.

Богдан упал ничком на землю и закрыл лицо руками. До самого вечера он лежал, не притронувшись к еде, оставленной ему берендеем. Во дворе было тихо, временами издалека доносился смутный гул. Богдан не прислушивался к нему. Если бы он знал, что это шум толпы разноплеменных жителей Итиля, встречающих войско русичей!

Ночью за ним пришли двое знакомых уже воинов-греков и снова повели его по лабиринтам городских улиц. На этот раз они шли крадучись. Путь был недолгим, вскоре вышли к пустынному берегу реки, где столпилась кучка людей. Вместе со всеми, Богдана посадили в большую лодью, тесно загруженную какими-то узлами и тюками. Это домоправитель Диомида по приказу хозяина тайно отправлял в Семендер самое ценное имущество и рабов таксиарха.