Карл Крист - История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2.

Император, который достиг единоличной власти над Империей после долгой и тяжелой борьбы, взял на себя власть в полном объеме и осуществлял монократию таким решительным способом, как немногие правители до и после него. Его претензия на абсолютную власть нашла свое выражение в новом самопонимании и в новом образе императора. Основанная Диоклетианом стилизация тетрархии и возвышения императорской власти была еще больше усилена, дистанция к августовскому принципату еще больше увеличилась. К тому же Константин перенял элементы символики власти, которые вели свое происхождение как от восточного и греческого, так и от христианского мира представлений. При этом противоречия Константина не заботили. Гармоничный синтез этих разных традиционных составных частей удасться не мог. В целом они больше были связаны с византийской императорской властью, чем с формами принципата и эрой солдатских императоров.

Все это развитие было форсировано несомненным стремлением Константина подчеркнуть свое положение внешним великолепием. Император больше не носил римскую тогу, а был одет в богато украшенную тунику. Он также не носил больше простой панцирь солдатских императоров, а надевал роскошные доспехи; когда отправлялся в поход, на нем был золотой панцирь и великолепный шлем. Начиная со своих виценналий, двадцатилетнего юбилея правления в 326 г.н.э., он к тому же начал носить диадему, которая в качестве знака власти эллинистических монархов для Рима всегда была символом абсолютной императорской власти.

Этому внешнему возвеличиванию соответствовали колоссальные статуи, надписи и изображения на монетах и медальонах. Здесь тоже характерно сочетание разнообразнейших элементов. Обращает на себя внимание приближение портретов к отцу, Августу и Александру Великому и обрамление головы нимбом. Включение правителя в символику вечности изобилует не меньше, чем претензии на мировые размеры. Правитель всего земного шара прославлялся одновременно и как победитель всех народов. Кроме пропаганды успехов над франками, аламаннами, сарматами и готами, подчеркивались универсальные абстрактные качества победителя. Характерно, что элемент титула императора непобедимый был заменен на более активный — победитель. В титулах отражается определенный отказ по религиозным соображениям: Константин никогда не употреблял атрибут божественный.

Большие трудности возникли перед Константином в культе императора. С одной стороны, он не хотел отказываться от этой традиционной формы выражения лояльности староверческих жителей Империи, с другой — это было несовместимо с христианскими взглядами. Надпись из Гиспелла в Умбрии, датируемая между 333 и 335 гг. н.э., показывает, к каким компромиссам был готов Константин. В ней он разрешает сооружение храма в честь рода Флавиев, то есть в честь собственного дома, но оговаривает, что это здание не должно быть запятнано «нечестивыми преступлениями какого-нибудь преступного суеверия» (ILS 705). Он разрешает также регулярное проведение театральных и гладиаторских игр.

Бок о бок с такой стилизацией развивался христианский образ императора, который создан прежде всего у Евсевия в его торжественной речи в честь тридцатилетия правления Константина в 335 г.н.э. Возвышение императорской власти с самого начала было связано с возвышением всего императорского дома, новой династии Флавиев. Значение династических сил Константин осознал еще в юности; почти все его внутриполитические соглашения отмечены династическими связями. Он очень рано возвысил своих сыновей Криспа, от Минервины, Константина II, Констанция и Константа, сыновей Фаусты. Крисп и Константин II уже в 317 г.н.э. стали Цезарями, Констанций получил этот ранг в 324 г.н.э., Констант в 333 г.н.э.

Не были обойдены и сводные братья Константина, законные сыновья Констанция Хлора и Теодоры: Далмаций стал консулом и цензором, Юлий Констанций тоже получил консульство. Планомерно чествовались и их потомки, как боковая линия константиновского дома, и укреплялись их связи с основной линией. Сын Долмация Ганнибалиан должен был жениться на дочери Константина Констанции, а второй сын Константина от брака с Фаустой — на дочери его сводного брата Юлия Констанция. Конечно, целью переплетения обеих линий было обеспечение целостности правящего дома, так как и Далмаций Младший уже в 335 г.н.э. был возведен в Цезари, его брат и племянник Константина Ганнибалиан почти одновременно стал царем Армении.