Вадим Телицын - Русское иго, или Нашествие ушкуйников на Золотую Орду

Конфликт из-за ушкуйников между Москвой и Новгородом (XIV век) представляется поэтому Рождественскому проблемой «громадной экономической и политической важности и для Новгорода и для Москвы», так как для дальнейшего процветания Новгорода «необходимо было не только свободное передвижение его колонизационно-промыслового предпринимательства на восток, к Уральскому хребту и к бассейну Камы, но также связь его северодвинской магистрали с волжскими путями» [217].

Эта концепция представляется, на первый взгляд, вполне обоснованной изложенной выше историей походов ушкуйников (она объясняет, в частности, пути походов, разгром ушкуйниками купеческих судов и крупнейших русских городов Поволжья), согласуется она и с приведенными выше соображениями о Подвинье как базе движения. Но полностью принять вывод Рождественского представляется все же невозможным.

Во-первых, никак не доказана большая заинтересованность двинского боярина в выходе на волжские пути в XIV веке. Крупный новгородский боярин еще только начинал в середине XIV столетия развертывать свое хозяйство на Двине. Да и продукты двинского хозяйства вряд ли могли иметь широкий сбыт на Волге. Нет, конечно, сомнения в том, что некоторые торговые связи между Подвиньем и Поволжьем имели место и что дороги, по которым шли отряды ушкуйников, были проторены купцами, но для установления более тесных связей между промысловым хозяйством Севера и земледельческо-скотоводческим Поволжьем время еще далеко не пришло.

Во-вторых, самый характер походов ушкуйников подчеркивает, что борьба шла не за «рынок сбыта» для продукции новгородского промыслового хозяйства. Ушкуйники шли за добычей, за полоняниками, грабили и сбывали награбленное. Они не ограничивались разгромом городов, но проходили «грабяче» соседние области, Засурие, Маркваш, Арскую землю. Они действовали обычными для новгородцев приемами «колониальной политики», примерно так же, как Лука Варфоломеевич действовал в 1342 году на Северной Двине («…взя землю Заволочную по Двине, все погосты, на щит»).

Таким образом, ушкуйничество было попыткой путем походов в Среднее Поволжье и Нижнее Прикамье расширить территорию новгородских волостей, то есть территорию, которую новгородцы грабили и с которой собирали дань. Так считает крупный исследователь проблем социально-экономической истории Руси XV столетия В. Н. Бернадский.

От предшествующих походов новгородских повольников походы ушкуйников на Волгу и Каму отличались не только направлением, но и численностью отрядов. Походы ушкуйников направлялись в далекие и сравнительно заселенные края, они не могли вестись такими небольшими отрядами, с какими выступали обычно новгородские данщики; не десятки воинов, а сотни, порою даже тысячи отправлялись на ушкуях в поход за добычей. Стоит добавить, что число ушкуйников с каждым годом и каждым походом только увеличивалось, что свидетельствовало также об удачливости большинства набегов повольников на заволжские и закамские селения.

Наличие тысяч повольников, готовых метнуться на Северную Двину, Каму и Волгу, является очень важным показателем своеобразного кризиса новгородской экономики в XIV веке. При данном уровне технико-экономического развития и общественном строе Новгород и его земля оказывались не в состоянии прокормить население деревни и города.

Конечно, для новгородского земледельца открывались широкие возможности распашки новых земель, даже в непосредственном окружении Новгорода. Но труд «выдирания» новых пашен был слишком тяжел (ведь лучшие для земледелия участки были давно уже освоены). Границы для развития ремесла были узкими, определяясь малой емкостью внутреннего рынка и полным отсутствием спроса на ремесленные изделия со стороны заморских гостей. Восток же и север манили к себе возможностями быстрого и легкого обогащения. На этот путь давно стали новгородские молодцы. Во второй половине XIV столетия, наряду с походами в пушное Эльдорадо, стали возможными походы и на главные речные пути востока, и в землю Арскую, и в Засурие, и в Маркваш. Эти походы сулили добычу, а вместе с этим открывали возможность освободиться от тяжелой кабальной зависимости. Что последний мотив играл определенную роль, можно подтвердить интересным сообщением летописей об условиях одного из мирных договоров Новгорода с Псковом. Договариваясь под Сольцами в 1390 году о мире с псковичами, новгородцы потребовали выдачи всех зависимых людей, должников, холопов, а также тех, кто «в путь ходил на Волгу» («…а за должник и за холоп и за робу и хто в путь ходил на Волгу, а за тех не стояти Пьсковичем, но выдавати их»).