Барбара Такман - Загадка XIV века

Де Куси имел большое влияние на графа Ги. Более того, он удерживал права на часть его имущества, поскольку граф до сих пор должен был ему определенную сумму за «уступку в Суассоне». Обе стороны выбрали Ангеррана как признанного переговорщика ( un grand traitteur ) для оценки имения и для продажи его Людовику Орлеанскому. Передача династической собственности за деньги считалась чем-то вроде позора. Если де Куси и не хотелось принимать участия в этом деле — а документальных свидетельств этого не существует, — то он был щедро, очень щедро вознагражден Людовиком Орлеанским. Когда ему удалось снизить цену с двухсот тысяч франков — столько граф де Блуа запрашивал за свои земли в Эно — на пятьдесят тысяч, то есть на 25 процентов, герцог вернул де Куси разницу. Людовик передал Ангеррану и десять тысяч флоринов, которые ему задолжали за Тунисскую кампанию, «поскольку упомянутый кузен оказал нам многочисленные и большие услуги». За все поместье Людовик заплатил четыреста тысяч франков, которые взял из приданого своей жены, и сравнялся со своими дядями в количестве имеющейся в его распоряжении земли.

Фруассар, бывший в услужении у графа де Блуа, пока тот не обанкротился, сделал вдруг удивительное заявление: «В этом деле нужно осудить сира де Куси». Возможно, он имел в виду, что де Куси не следовало брать деньги за ведение сделки, которую Фруассар считал постыдной. Почитатель касты часто исповедует более высокие идеалы, чем сами ее члены. По иронии судьбы, домен де Куси после его кончины перешел в руки герцога Орлеанского.

Изредка появляясь дома, де Куси возобновлял исполнение обязанностей главнокомандующего в Оверни и в Эно. В январе 1392 года он снова сопровождал короля в переговорах в Амьене. Непосредственно перед переговорами — как счастливое предзнаменование — у Изабо и Карла родился сын, это был их пятый ребенок, из которых двое старших уже скончались. Париж отпраздновал событие колокольным звоном, на площадях зажгли костры. Люди заполнили церкви и благодарили Бога за дофина, а после пели и танцевали на улицах, где благородные дамы и богатые буржуа накрыли для них столы с угощением и вином. Ребенок, которому все так радовались, умер в возрасте девяти лет, как и четверо других сыновей, из всего королевского потомства уцелел один — слабый дофин Карл VII, которого впоследствии коронует Жанна д’Арк.

Были приняты экстренные меры для того, чтобы между французами и англичанами не возникли имущественные споры, которые могли сорвать переговоры. Совет приказал французским подданным под страхом смерти воздержаться от оскорблений, провокационных высказываний, дуэлей и даже разговоров о сражениях. Никто не имел права выходить ночью без факела; любой паж, по чьему скудоумию в таверне могла разгореться ссора, приговаривался к смерти. Круглосуточно четыре отряда по тысяче человек в каждом должны были выходить в караул, чтобы предотвратить скопления людей, чреватые беспорядками. Если звонил пожарный колокол, караульные не имели права покидать свои посты, предоставляя право действовать пожарным командам. Англичан должны были встречать «с величайшими почестями», с ними обращались очень любезно и бесплатно развлекали. Хозяева постоялых дворов не должны были требовать с них деньги и переправляли их счета в королевскую казну.

Эти предосторожности французов отражали желание не столько мира, сколько того, чтобы подписание соглашения открыло Voie de Fait и возможность начать крестовый поход. С английской стороны такое же желание имелось у герцогов Ланкастера и Йорка, однако отсутствие Глостера было дурным знаком. Сознавая влияние де Куси, английские герцоги привезли с собой его дочь Филиппу, тем самым они явно надеялись завоевать поддержку Ангеррана при заключении договора. Филиппа выразила страстное желание увидеть отца, которого почти не знала, и де Куси был очень рад встрече. Его дочь «прибыла в добром здравии, но все равно что вдова, испытавшая мало счастья в своем браке».

Переговоры начались в Пасху, в присутствии сидевшего на троне Карла. Церемония была устроена с размахом, словно торжественность обстановки призвана была поспособствовать счастливому разрешению конфликта. Приближаясь к трону, Ланкастер трижды припадал на колени, король приветствовал его любезными словами, а герцоги Бургундский и Беррийский поцеловали его в знак мира. Никогда еще герцог Бургундский не выглядел столь великолепно. На нем был черный бархатный костюм, на левом рукаве вышита ветвь с двадцатью двумя розами, состоявшими из сапфиров и рубинов в окружении жемчуга. На следующий день он облачился в алый бархат, на этом костюме с левого и с правого бока был вышит серебром медведь, загривок и морда которого сверкали переливавшимися драгоценными камнями. Сановные французские аристократы, включая де Куси, каждый вечер давали англичанам пир, во время этих застолий хозяева и гости обменивались рыцарскими любезностями и возобновляли старые знакомства.