Барбара Такман - Загадка XIV века

Три недели прошли в бездействии. В ноябре капитаны ста пятидесяти французских кораблей представили перечень причин, по которым выход в море теперь невозможен. «По правде сказать, море проклято; ночи слишком длинные; слишком темно (далее длинный перечень пунктов); слишком холодно; слишком много дождей; нам нужна полная луна; нужен ветер; английское побережье слишком опасно; у нас слишком много старых кораблей и слишком много маленьких кораблей, мы боимся, что маленькие корабли могут быть потоплены большими кораблями…» Монотонный печальный перечень оправдывал уже принятое решение.

Огромное предприятие с вложенными в него средствами в виде кораблей, оружия, людей, денег и провизии было отложено, по крайней мере, на зиму. Многолюдную армию распустили, скоропортящуюся еду продали фламандцам по сниженным ценам, остатки передвижного города король отдал герцогу Бургундскому, и тот использовал их для строительства в своих владениях. На другом берегу канала англичане праздновали победу.

То, что герцог Беррийский не хотел плыть в Англию и вообще не желал этой экспедиции, понимали уже в то время. Обе стороны все чаще задумывались о мирных переговорах, хотя партии войны в обеих странах этому сопротивлялись. Больше всего хотели покончить с «бесполезной войной» люди меркантильные, то есть деловые, а также те, кто сознавал, что война заводит в тупик: они выступали за мир и утверждали, что это — шаг на пути окончания раскола и объединения двух христианских королей против турок. Разделял ли эти мысли герцог Беррийский или нет, неизвестно, но он явно беспокоился из-за денег, которые отнимала война, и общался с герцогом Ланкастерским, выступавшим за мир с Францией, поскольку война мешала его амбициозным планам в Кастилии. Под предлогом мирных переговоров герцог Беррийский и Ланкастер встретились в начале года, и оба остались довольны свиданием. Спустя год вдовый герцог Беррийский стал свататься к дочери Ланкастера, впрочем, дело ничем и не закончилось.

Филипп Смелый, даже рискуя оставить королевство на своего брата, мог бы уплыть без него, соответствуй воля Филиппа гордому девизу, начертанному на флаге, что развевался на мачте его корабля. Однако Филипп боялся, что без него во Фландрии начнется восстание. Флаги, провозглашавшие «Я не жду», были спущены, и Филипп стал ждать. Королевский совет тоже испытывал сомнения в военном успехе. Задолго до ворон-поджигательниц сараев и шторма, выворачивавшего деревья, пришел доклад из Авиньона, в котором сообщалось о бурных спорах — надо ли королю начинать вторжение или нет.

Решающим фактором, скорее всего, оказались сомнения, одолевшие, что называется, у кромки воды. Сомнительной представлялась уже переправа через Канал, тем более что в конце года там дули сильные западные ветры. Перед лицом такой опасности потенциальные «оккупанты», совершавшие столь грандиозные приготовления, как в 1386 году, невольно отступали; это случилось и с Наполеоном, и с Гитлером. В ходе войны XIV века англичане договаривались о плацдарме во Фландрии, Нормандии или Бретани или высаживались в собственных портах в Кале и Бордо. У французов таких преимуществ не было, а потому они совершали лишь карательные набеги без какой-либо попытки удержать территорию противника. В период между 1066 и 1944 годами успешного вторжения ни с той, ни с другой стороны так и не произошло.

Если причиной и был страх, в нем, впрочем, не признавались. Вторжение в Англию решили отложить до следующего года. На текущий год запланировали экспедицию меньшего масштаба, а возглавить ее должны были коннетабль и де Куси. В марте 1387 года Карл VI нанес официальный визит в замок де Куси. Согласно сохранившемуся документу, целью монаршего посещения было обеспечение армии, с которой сиру де Куси предстояло пойти на Англию. Визит короля был также вызван интересом короны к владениям де Куси. На сей раз это посещение не восславил ни один придворный поэт, но небольшое преступление, произошедшее во время этого визита, о котором стало известно из одного письма, позволяет заглянуть в жизнь бедняков той поры.

Некий Боде Лефевр, «бедный многодетный человек», взял из замка два жестяных блюда, которыми пользовались при обслуживании королевского стола. Он спрятал их под свою блузу и пошел в городскую гостиницу, где его увидел начальник караула «нашего дорогого и любимого кузена, сира де Куси». Караульный спросил Лефевра: «Что ты здесь делаешь?» «Греюсь», — ответил Боде. Во время разговора сержант заметил блюда и арестовал Боде. Его привели в тюрьму замка, где обнаружили, что он прихватил еще и серебряное блюдо с королевской печатью. «В тюрьме он бы умер, однако Лефевр смиренно попросил прощения, и, поскольку Боде всегда был порядочным человеком и ничего плохого до сих пор за ним не было замечено, мы нашей милостью Даруем ему прощение, не станем взыскивать с него штраф и арестовывать имущество».