Барбара Такман - Загадка XIV века

Падение современного Тарквиния изумило мир, эхо этого события дошло до «Кентерберийских рассказов», о нем упомянуто в «Рассказе монаха» — «Твой бег к вершине власти завершен / двойным сородичем (тебе ведь он / был и племянником и зятем вместе), / в узилище ты тайно умерщвлен, / как и зачем не знаю я по чести». Важным последствием этого события было и то, что в пустом и безжалостном, как выяснилось позднее, сердце Изабо Баварской поселилось желание отомстить Джан-Галеаццо, лишившему власти, а может, и убившему деда, которого она, впрочем, никогда не знала. Поскольку узурпатор был одной из главных фигур Европы, а она — королевой Франции, результаты оказались серьезными и имели далекие последствия.

Семнадцатилетний Карл VI был страстным, непостоянным юношей, участвовал в девяти боях турнира, посвященного двойному бургундскому бракосочетанию. Его воинственный дух подстегивали дяди, желавшие войны в собственных интересах. Физически природа, казалось, была щедра к Карлу. Выше среднего роста, крепкий, со светлыми до плеч волосами, он был искренним, энергичным, грациозным, великодушным, раздавал всем и каждому от щедрот своих, однако ему недоставало твердости и серьезности. Рассказывают, что во время охоты, когда ему было тринадцать, Карл подстрелил оленя, на золотом ошейнике которого старинными буквами была выгравирована надпись: «Цезарь мне сие даровал» ( «Caesar hoc mihi donavit» ). Королю сказали, что олень, должно быть, жил в лесу со времен Юлия Цезаря или какого-либо другого римского императора. Мальчик пришел в восторг и приказал выгравировать оленя с ошейником на всей королевской посуде и на других предметах. Амурные дела воспламеняли его столь же сильно. По словам монаха из Сен-Дени, он был «жертвой плотского аппетита», но быстро разочаровывался. В здоровом теле трепетал нестабильный дух. Его мать, королева Жанна, в 1373 году переживала приступы безумия. Своей дурной наследственности он был обязан родственным бракам; кстати, все его сестры, кроме одной, умерли, не достигнув совершеннолетия.

В апреле 1385 года в Камбре состоялось двойное бракосочетание сына и дочери герцога Бургундского. Филипп был человек с большими претензиями и хотел, чтобы церемония превзошла все, совершавшиеся до тех пор. Он занял драгоценности у Карла VI, привез из Парижа гобелены и лошадей, приказал сшить ливреи из красного и зеленого бархата (два самых дорогих цвета), нарядил дам в платья из золотой парчи и приготовил для турнира тысячу копий. Оба папы выдали соглашения на браки, поскольку те позволяли «перекинуть мост через пропасть схизмы». Все пять дней празднеств раздавали подарки, их стоимость в два раза превысила стоимость нарядов. На праздник затратили сто двенадцать тысяч ливров, что равнялось одной четверти доходов фламандско-бургундского государства, и это в эпоху нарастающих социальных конфликтов и острой нужды.

Изабо приехала во Францию в июле, пройдя краткосрочное обучение при дворе Виттельсбахов — ее наставляли во французском этикете, флирте и умении правильно одеваться. Встреча с Карлом состоялась в Амьене, куда французский двор переехал в связи с возобновлением войны во Франции. Король в сильном волнении явился в Амьен 13 июля, в тот же день, что и приехавший из Авиньона де Куси. Ангерран спешил сообщить новость, услышанную от папы, хотя в чем состояла эта новость, не сообщается. Карл не спал, нервничал и то и дело спрашивал: «Когда я увижу ее?», а когда увидел, тотчас влюбился и с восхищением смотрел на баварскую принцессу. Карла спросили, станет ли она королевой Франции, и он ответил с уверенностью: «Ну, разумеется, да!»

Изабо не понимала ничего из того, что ей говорили, поскольку из уроков французского почти ничего не вынесла, запомнила лишь несколько слов, которые произносила с жутким баварским акцентом. Тем не менее манеры девушки были исполнены очарования, а нетерпение Карла было столь велико, что с бракосочетанием поспешили, и оно состоялось 17 июля под аккомпанемент шуток о горячей молодой паре. «И если бы они признались, — заметил Фруассар, — что провели эту ночь в наслаждениях, то никто бы в том не усомнился». Вряд ли столь страстная любовь приводила когда-либо к такому печальному концу — к сумасшествию, разгулу и ненависти.

Еще до окончания перемирия с Англией, то есть до октября, шотландцы прислали во Францию переговорщиков: они хотели совместно с французами «проделать в Англии дыру, так чтобы эта страна никогда уже не оправилась». Франция обрадовалась шансу показать себя сильной не только при отражении атаки, но и в нападении. Англичанам следовало внушить, что не только они могут быть агрессивны, — пусть привыкают, что и их могут атаковать на собственной территории, как в свое время предлагал Карлу V де Куси. Твердый и решительный правитель, Филипп Смелый предложил адмиралу де Вьену, «рыцарю, доказавшему свою храбрость и жажду славы», совершить экспедицию в Шотландию и приготовить все к приему многочисленного войска под командой Клиссона, Сансера и де Куси. И тогда вместе с шотландцами они перейдут границу.