Барбара Такман - Загадка XIV века

О браке Изабо с Карлом VI впервые было объявлено, когда ее дядя, герцог Фридрих, приехал поучаствовать в забавах французских рыцарей — осаде Бурбура. Он узнал об условии, выдвинутом королем Франции — предполагаемая невеста должна полностью раздеться, чтобы придворные дамы осмотрели ее и решили, сформировалась ли она для вынашивания детей. Предложение было с негодованием отклонено. Что, если ее отправят обратно? Герцог Стефан отверг предложенную корону. На альянсе, однако, тактично настаивали его дядя, правитель Голландии Альберт Баварский, и герцог Бургундский, уже совершившие двойное бракосочетание своих сыновей и дочерей. Согласие Стефана удалось получить после того, как Изабо решили послать во Францию под предлогом паломничества, хотя Стефан предупредил брата, который должен был ее сопровождать: мол, если он ее вернет, «в моем лице ты обретешь самого главного врага».

Слухи о запланированном браке достигли Милана и спровоцировали сенсационный «дворцовый переворот века» — спокойный и вроде бы не интересующийся политикой племянник Бернабо Джан-Галеаццо сверг своего дядю. Матримониальная политика дядюшки нарушала независимость Джан-Галеаццо из-за привычки Бернабо, не советуясь с племянником, раздавать в качестве приданого земли или доходы с этих земель, на которые Галеаццо имел одинаковые права с дядей. Перспектива вступления внучки Бернабо на французский трон, а дочери Бернабо Лючии — на трон Неаполя грозила Джан-Галеаццо утратой французской поддержки. Герцогиня Анжуйская, постоянно подстрекавшая французских родственников к очередной попытке отвоевания неаполитанской короны, сумела добиться осторожного обещания в свою пользу и послала за Лючией для заключения брака с ее сыном по доверенности. Все эти обстоятельства и заставили Джан-Галеаццо действовать.

В мае 1385 года он послал своему дяде записку, в которой сообщал, что собирается осуществить паломничество в монастырь Мадонна-дель-Монте, возле озера Лаго-Маджоре, и будет рад встретиться с ним в окрестностях Милана. Его предложение выглядело вполне естественным, поскольку Джан-Галеаццо, хотя и «не слишком высокого ума, в мирских делах был весьма расторопен»: человеком он был очень набожным, носил четки, и, куда бы он ни шел, его сопровождали монахи. Все знали, что Галеаццо склонен к покаянию и паломничеству. К тому же он весьма доверял астрологам и советовался с ними перед принятием решений — однажды отказался от дипломатической беседы, поскольку для нее был выбран неблагоприятный момент. Галеаццо писал одному своему корреспонденту: «Я советуюсь с астрологами во всех своих делах». Эти наклонности и страх перед дядей, проявившиеся в том, что он увеличил свою охрану вдвое и отдавал на пробу всю пищу, вызывали у Бернабо презрение к племяннику. Когда некий придворный заподозрил Джан-Галеаццо в злом умысле и предупредил Бернабо о возможном заговоре, тот лишь фыркнул: «Ты ничего не понимаешь. Мне ли не знать своего племянника?!» Семидесятишестилетний тиран, всю жизнь запугивавший людей, был слишком самоуверен и беспечен. Именно на этом и строился план Джан-Галеаццо.

С двумя сыновьями, но без охраны, Бернабо выехал за ворота. Джан-Галеаццо же прибыл с большой охраной. Он спешился, обнял дядю и, крепко прижав к себе, выкрикнул по-немецки команду, после чего один из его вояк, кондотьер Якопо дель Верме, срезал с Бернабо пояс с мечом, а другой охранник с криком: «Ты наш пленник!» выхватил у него жезл власти и взял тирана под стражу. Отряд Джан-Галеаццо тотчас ворвался в Милан и занял в городе все важные позиции. Поскольку Галеаццо проводил в Павии разумную политику, население решило, что избавилось от тирана. Они приветствовали его как освободителя возгласами: «Да здравствует граф!» ( «Viva il Conte!» ) и «Долой налоги!». Чтобы смягчить впечатление от своего переворота, Джан-Галеаццо позволил толпе разграбить дворец Бернабо и сжечь налоговые книги. В качестве первого шага новой власти он снизил налоги, погасив разницу из золотых запасов Бернабо. Для подтверждения своей легитимности или ее подобия он созвал большой совет, который официально передал ему владения Висконти, после чего Галеаццо разослал перечень преступлений Бернабо правителям всех государств.

В Милане теперь остался всего один правитель, власть которого со временем только усиливалась. Сыновья Бернабо были нейтрализованы: одному дали пожизненное заключение, другого, ввиду его ничтожности, проигнорировали, а третьему, самому младшему, пожаловали пожизненный пенсион. Города Ломбардии на переворот никак не отреагировали, а тирана заперли в крепости Треццо, где в декабре того же года он и скончался, предположительно отравленный по приказу узурпатора. Покойного с почетом похоронили в Милане и установили в его честь конную статую, как того и хотел Бернабо.