Федор Раскольников - Афганистан и английский ультиматум

И если царская Россия с полным спокойствием позволила Англии мстительно расправиться с Афганистаном за его руссофильское устремление, то это имело свои корни в природе русского империализма. Империализм самодержавной России опирался на отсталые экономические формы. Начиная с 60-х годов, капитализм ежегодно делал заметные успехи, но, тем не менее, он еще. далеко не дошел до уровня развития передовых западно-европейских государств. Возросший на этой почве молодой империализм семидесятых годов не задавался широкими задачами колониального владычества в Афганистане и Индии. Имея в своих руках такие обширные, колонии, как Туркестан и Сибирь, отсталый русский империализм едва-едва, и то весьма плохо, управлялся с ними. Дальнейшее расширение своих владений он рисовал себе в виде приращений за счет Азиатской Турции, распространяя свои вожделения до Константинополя и проливов включительно. Завоевание бесплодного Афганистана, о котором министрам Александра II было известно из школьных учебников только одно, что «это — горная страна, населенная разбойничьими племенами», конечно, отнюдь не входило в их планы.

Идея освобождения Индии была чужда и неинтересна российскому империализму, а покорение ее для него непосильно. Только отдельные, исключительно острые моменты в отношениях императорской России с королевской Англией влекли ее в направлении к Афганистану и Индии. Но тотчас после минования каждого кризиса, царская Россия утрачивала всякий интерес к Афганистану и его судьбе. Поэтому, как только Берлинский конгресс смягчил остроту положения, и уступки недальновидного Горчакова ликвидировали русско-английский конфликт, сближение с Афганистаном, казавшееся необходимым, как временный политический маневр, становилось совершенно излишним. Империализм царской России протянул руку примирения английскому империализму и заключил с ним договор за-счет угнетенного народа, наивно поверившего в притворную, неискреннюю дружбу царизма.

Все дипломатические сношения старо-режимной России с Афганистаном являлись не самодовлеющей целью, не серьезным желанием сближения и дружбы, а только временным средством шантажа для извлечения тех или иных выгод от империализма Британии.

По случайному совпадению, вскоре после отъезда русской миссии из Афганистана, положившийся на нее, как на каменную гору, Шир-Али-хан внезапно умер. Управление государством перешло в руки его сына — Якуб-хана.

Англичанам удалось получить все наиболее важные стратегические проходы, ведущие в Афганистан. Афганское правительство утрачивало право ведения какой бы то ни было внешней политики: впредь все международные сношения должны были вестись исключительно через правительство Англии.

Послуживший непосредственным поводом к вооруженному конфликту вопрос об английском резиденте в Кабуле разрешался в положительном смысле в пользу англичан. Эмиру была положена субсидия в 60 тысяч фунтов стерлингов в год.

Эти условия фактически означали полное порабощение Афганистана, превращение его в бесправного вассала великобританского империализма.

Английский империализм, самодовольно ликовал по случаю кажущейся победы. «Афганцы будут любить и уважать нас еще больше за разгром Шир-Али-хана», оптимистически говорили англичане.

Но английский ставленник Якуб-хан вообще был непопулярен, подозревался в измене, и предательский договор окончательно переполнил чашу терпения афганского народа. Еще 2 сентября английский резидент Луи Каваньяри отправил своему правительству последнюю телеграмму, кратко сообщавшую: «Все хорошо», а 3 сентября он вместе с членами своего посольства и со всем конвоем был уничтожен восставшим против национального унижения афганским народом.

Продавшийся англичанам Якуб-хан был свергнут и бежал в Индию.

Военные действия возобновились с еще большим ожесточением с обоих сторон.

Командующий английскими войсками отсиживался со своими войсками в Кабуле. В течение целых десяти дней, с 14 по 24 декабря, его связь с Индией была совершенно прервана афганцами. Наконец, он был вынужден покинуть Кабул и отступил в Ширпур, где подвергся осаде стотысячной армии, навербованной среди пограничных племен. Только весной к нему прибыла помощь из Кандагара.

Затянувшаяся война с переменным успехом дорого обходилась англичанам и совсем не входила в расчеты вице-короля, представлявшего себе поход в Афганистан на манер веселой военной прогулки.