Кирилл Резников - Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра

За полгода до явления в Стародубе «Дмитрий» показался в Литве. В начале февраля 1607 г. королевское правительство в Кракове получило «Новины» из Витебска, где сообщалось: «23 января 1607 г. — заслуживающие доверия новости о Дмитрии, московском царе... Ожил и восстал из мёртвых Дмитрий Иванович... царь Дмитрий... приехал в Витебск, откуда, открыто показав себя всем, написал письмо рыльским мещанам». Царь писал, что бежал из Рыльска от посланцев Шуйского, обещавших 20 тыс. рублей за его голову. Одевшись в монашеское платье, он сел в повозку и за ночь добрался до Витебска. Автор «Новин» сообщает, что «пятого дня» царь Дмитрий посылал в Рыльск письма.

В декабре 1606 г. в Литву приезжал от Болотникова «царевич Пётр» и прожил в окрестностях Витебска две недели. С ним встречались шляхтичи Сенкевич и Зенович, который через полгода переправит «Дмитрия» в Россию. Скрынников уверен, что Болотников послал «Петра» найти и доставить «царя». Но «Пётр» его не дождался — войско Болотникова разбили под Москвой, и он уехал к повстанцам. Через три недели в Витебске появился «Дмитрий», объявил свое царское имя, написал в Рыльск письма и... исчез. Как пишет белорусский священник Фёдор Филипович, автор «Баркулабовской летописи», только «почали познавати онаго Дмитра», а тот сбежал, «аж до Пропойска увышол». Там староста чечерский Зенович посадил его в тюрьму. Очевидно, заключенный согласился вновь стать самозванцем. Через неделю урядник Рагоза по указанию Зеновича отвел его вместе со слугами на Попову Гору, за границу московскую. Было это 23 мая 1607 г.

Кем был Тушинский вор?При дворе Шуйского сходились, что новый самозванец из духовного сословия и образован: знает твердо «Св. Писание» и «Круг церковный», говорит и пишет не только по-русски, но и по-польски. Поляки же находили самозванца плохо воспитанным. «Этот Царик был мужик грубый, обычаев гадких, в разговоре сквернословный», — писал ротмистр Самуил Маскевич. Не замечен он и во владении оружием. Всё указывало на низкий социальный статус. О его происхождении ходили разные слухи. Князь Дмитрий Мосальский, примкнувший к вору, под пыткой показал, что «тот-де вор с Москвы с Арбату от Знамения Пречистый из-за конюшен попов сын Митка, а отпущал-де его с Москвы князь Василий Мосальский за пять ден до расстригина убийства». Надежнее выглядит летопись священника о. Фёдора из Баркулабово под Могилевом. В ней сказано, что самозванец был приходским учителем в Шклове: «Бо тот Дмитр Нагий был напервей у попа шкловского именем, дети грамоте учил, школу держал». Потом он учил детей в Могилеве, в школе священника Фёдора Сасиновича. Прислуживал и у Терешки, «который проскуры заведал при Церкви святого Николы» в Могилеве: «И прихожувал до того Терешка час немалый, каждому забегаючи, послугуючи». По бедности учитель круглый год носил старый кожух и баранью шапку: «а мел на собе оденье плохое, кожух плохий, шлык баряный, в лете в том ходил».

Преподобному Фёдору вторит Конрад Буссов, служивший наёмником у царика. Он пишет, что в его появлении участвовали люди, близкие к Мнишеку, и болотниковцы. Первые нашли «у одного белорусского попа в Шклове... школьного учителя, который по рождению был московит, но давно жил в Белоруссии, умел чисто говорить, читать и писать по-московитски и по-польски. Звали его Иван... Это был хитрый парень. С ним они вели переговоры до тех пор, пока он, наконец, не согласился стать Димитрием. Затем они научили его всему и послали в Путивль с господином Меховецким». Мацей Меховецкий, ветеран похода первого самозванца, занимал важнейшее место в интриге. Маскевич пишет, что Меховецкий как-то увидел человека, «телосложением похожего на покойника, решился его возвысить, и стал разглашать в народе, что Димитрий ушел от убийственных рук Москвитян». Он «воскресил» Дмитрия: «зная все дела и обыкновения первого Димитрия, заставлял второго плясать по своей дудке».

О еврействе самозванца.Иезуит Каспар Савицкий, обративший в католичество Отрепьева, в своем дневнике сообщает, что первый «Дмитрий» имел при себе крещёного еврея по имени Богданка, коего употреблял для сочинения писем на русском языке. По смерти «Дмитрия» этот человек бежал в Литву, в Могилев, где «один протопоп... принял его в дом свой, поручил ему в заведывание находящуюся при его церкви русскую школу, и обращался с ним как с другом и приятелем. Но Богданка отплатил неблагодарностью за гостеприимство протопопа, и домогался преступной связи с его женою; потому протопоп приказал высечь его и выгнал из своего дома». Богданка надумал назваться Дмитрием, но недалеко от русской границы, куда пробирался, был принят за лазутчика и взят под стражу. Вины за ним не нашли, его отпустили, и он ушел в землю Северскую, в город Стародуб.