Кирилл Резников - Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра

Долгое пребывание земского ополчения в Ярославле резко критикует Авраамий Палицын. В «Сказании» он рассказывает, что князь Трубецкой молил Троицкую обитель написать Пожарскому о немедленном шествии под Москву — там ждут прихода гетмана Ходкевича с польскими и литовскими людьми. Архимандрит Дионисий и келарь Авраамий отправили в Ярославль двух старцев с писанием о делах под Москвой. «Князь Дмитрей же писание от обители в презрение положи». Пришлось из Троицы послать ещё двух старцев с запрещением промедления. Князь Дмитрий же «медлено и косно о шествии промышляше, некоих ради междоусобных смутных словес в Ярославле стояще и войско учрежающе». 28 июня в Ярославль выехал сам келарь Авраамий. Старец нашел там «мятежников, и ласкателей и трапезолюбителей, а не боголюбцов, и воздвижущих гнев и свар между воевод и во всем воиньстве». Увидев это, старец «князя Дмитрея и Козму Минина и все воиньство поучив от Божественых Писаний и много молив их поспешити под царьствующий град». Пожарский немедля послал под Москву воинский отряд с воеводой князем Дмитрием Лопатой-Пожарским. Встали они у Троицких ворот, там на них напали казаки Заруцкого, но были отбиты.

В рассказе келаря правда перемешана с вымыслом. В Ярославле действительно были раздоры, и «трапезолюбители» из съехавшейся знати не помышляли идти сражаться под Москву (и не пошли).

Но Пожарский стоял в Ярославле не оттого, что «медленно и косно о шествии промышляше», а завершал переговоры со шведами и сбор войска. Главное же, что не хотел понимать Авраамий, это наличие гражданской войны между силами Смуты — в лице Заруцкого и его казаков, и силами порядка, представленными земским ополчением. Трубецкой, а ему симпатизирует Авраамий, в тот период примыкал к Заруцкому (промолчал при убийстве Ляпунова, подписывал вместе с Заруцким грамоты, присягал псковскому самозванцу). Ранний приход ополчения под Москву мог привести к прямому столкновению с объединенными силами казаков. Задерживаясь в Ярославле, Пожарский и Минин расшатывали сплоченность казаков и союз Заруцкого и Трубецкого, иными словами, побеждали Смуту, не вынимая меча из ножен (хотя в Замосковье без стычек не обошлось). Как показала жизнь, стратегия выжидания себя оправдала.

Троицкий келарь, как всегда, приукрасил свою роль в событиях. На решение Пожарского послать часть войска под Москву повлияли не просьбы старца, а сведения о перемещении армии Ходкевича. Старец Авраамий молил Минина и Пожарского «поспешите» в конце июня, а первый отряд из 400 конных дворян во главе с Михаилом Дмитриевым был послан через две с половиной недели — 15—17 июля. Ещё через полторы недели были посланы 700 конных с князем Лопатой-Пожарским. Дмитриев пришел в Москву 24 июля, Лопата-Пожарский — 2 августа. Вопреки записи Авраамия, Лопата-Пожарский не сражался с казаками Заруцкого: ко времени его прихода под Москву Заруцкого там уже не было. В ночь 28 июля атаман с 2000 казаков снялся с лагеря и ушел по коломенской дороге. Большая часть казаков осталась с князем Трубецким под Москвой.

Пожарский выступил из Ярославля 27 июля, на другой день после утверждения договора с Новгородом. Войско с пушками и обозом двигалось медленно и 29 июля ещё находилось в 29 верстах от города. Отсюда Пожарский направил войско под началом князя Хованского и Кузьмы в Ростов, а сам с малой дружиной поехал в Суздаль, в Спасо-Евфимиевский монастырь, поклониться гробам родителей. Затем князь вернулся к войску. В Ростове он вместе с Мининым посетил Борисоглебовский монастырь, где подвизался затворник Иринарх, ещё раньше приславший им повеление идти без боязни, что узрят они славу Божию и Заруцкого в Москве не застанут. В Ростове Пожарский и Минин пришли к подвижнику за благословением. Он их благословил и дал в помощь свой подвижнический крест, с которым Пожарский не расставался под Москвой.

14 августа ополченцы пришли к стенам Троицы и были торжественно встречены архимандритом Дионисием с братией. Но в ополчении засомневались, идти ли сразу к Москве или сначала заключить договор с казаками, чтобы друг на друга не нападать. Пока сомневались, из Москвы явились дворяне и казаки с вестью, что Ходкевича следует ждать с часу на час. Стало не до договора. Перед выходом архимандрит начал благословлять войска. И тут задул от Москвы встречный ветер. Ратные опечалились, со страхом подходили к образам и прикладывались к кресту из рук архимандрита, кропившего их святою водою. Но когда этот священный обряд был кончен, ветер переменился и с силою подул в тыл войску так, что всадники едва держались на лошадях. Тут все повеселели и стали обещать помереть за дом Пречистой Богородицы, за православную христианскую веру.