Марк Азов - Визит 'Джалиты'

- Зачем вы погубили человека, Гуров? - спросил Дубцов, когда Гуров кончил читать. - Ведь вы же оформили документы о погрузке продовольствия на "Спинозу", а фактически его не погрузили. И капитан, которого обвинили в краже, пустил себе пулю в лоб.

- А если он действительно украл? Где у вас доказательства, что продовольствие осталось в Крыму?

- Допрос поручено вести мне, а не вам, - я и задаю вопросы. Каким образом к сторожу пансиона по соседству с Марией Станиславовной попал куль сахара, за который вы, Гуров, лично расписались на складе?

- Откуда у вас такие сведения?

- У морской контрразведки тоже есть свои люди, как вы понимаете...

- Ну-у... мало ли... Конвойный продал по дороге один мешок.

- Ведро наполняется, Гуров. Я залью радиатор и уеду. Но вас я тоже не оставлю красным. Так что, не стоит тянуть. Зачем вы установили слежку за климатической станцией, убрали оттуда Марию Станиславовну с детьми и двое суток вели какие-то таинственные работы в винных погребах?

- Там нет никаких погребов.

- Погреба находятся под домом. Но вход со стороны пансиона - и сторож оттуда потихонечку тащит мешки с казенными печатями. Те самые, которые вы там сложили.

- Ты меня оскорбляешь, Виля, - Гуров улыбнулся, хотя ему было не до смеха. - Я, по-твоему, не только вор, а еще и дурак: украл и закопал, как собака кость, а сам уехал за море. Что ж, я из Турции буду приторговывать этими харчишками?

Дубцов тоже усмехнулся:

- Наконец-то в вас заговорила логика. Я так и понял - никуда вы не собираетесь уезжать от этих харчишек. Вам и здесь будет неплохо. Потому что вы либо купленный предатель, либо агент ЧК.

Гуров вздрогнул не столько от этих слов, сколько от того, что вода, переполнив ведро, выплеснулась ему на ноги.

- Напрасно надеетесь, - заговорил он, - что, отделавшись от меня, вы скроете от ЧК свои собственные дела, господин Дубцов. Там, уверяю вас, известно, что вы белый палач, а не заблудший интеллигент. Достаточно одного фокуса, который вы проделали с болгарским коммунистом Райко Христовым. Эту историю я слышал только вчера из ваших уст. Сам не убил - так отдал французам на растерзание, еще и расписку получил! Иуда взял расписку на 30 серебреников! Так что, еще неизвестно, кто из нас предатель. Время покажет, кто из нас кто, господин Дубцов, кого Россия помянет добрым словом: тех, кто удирает, или тех, кто здесь остается!

Выстрел раскатился и отдался эхом в горах... Стреляли из винтовки. Один, два, три выстрела... С горы катились, дребезжа, телеги с одуревшими от гонки лошадьми. Повозочные, прыгая с телег, сбегали с дороги в кусты. Дышло передней пароконной упряжки ударило прямо в радиатор автомобиля. В облаке известковой пыли проскакал верховой казак.

- Назад! - заорал казак, поравнявшись с автомобилем. - Вороти оглобли, ваши благородия! Партизаны дорогу перерезали. - Он соскочил с коня, стал его расседлывать.- Я с-под Феодосии скачу. Там восстание! Большевики артиллерийские склады рванули, тюрьму взяли, в порт прорвались.

Казак расседлал коня, поцеловал его в ноздри и, взвалив на плечи седло, скрылся в зарослях можжевельника. Выстрелы участились, застучал пулемет, ухнули разрывы гранат...

Мария Станиславовна обходила кровати в палате девочек, собирала градусники и ставила в стакан с розовой сулемой. Стакан с пучком тонких градусников стоял на стеклянном столике, столик дрожал, и градусники звенели.

- Стреляют, - прошептала Олюня, когда Мария Станиславовна подошла к ее кроватке, - я боюсь.

- Не бойся, Олюня, - успокоила Мария, - это далеко.

Но это было очень близко. Мария разделила надвое челочку, мешавшую девочке смотреть, и вышла на крыльцо. Бой шел, казалось, совсем рядом, на дороге. Даже в санаторном парке появились какие-то люди, со стороны арки слышался нарастающий топот. "Красные, - подумала Мария. - Это значит, Дубцов уже далеко". Уронив голову на каменные перила, она заплакала. А топот ног в санаторном парке тем временем приближался. Когда она подняла голову и отвела рукой волосы, прилипшие к мокрым щекам, - она увидела в глубине аллеи Дубцова и Гурова... Мундиры на них были истерзаны: погоны, шевроны вырваны "с мясом".

- Ничего не спрашивайте, - прохрипел Дубцов. - Спрячьте нас.

СЕСТРА-ХОЗЯЙКА ПРИСТУПАЕТ К РАБОТЕ

Над морем в осенней дымке вставало солнце. Розовые блики заплясали на окнах просыпающегося города. Выйдя из хозяйственного флигелька, где он пристроился на ночлег, Гриша взглянул на море - бесконечная водяная стена отгораживала, казалось, землю от неба. По этой стене еще вчера проползали пароходы. Но сегодня что-то было не так: горизонт был пуст. Дымы броненосцев Антанты уже не подпирали небо.