Марк Азов - Визит 'Джалиты'

- Чего вы ждете? Большевиков?!

Офицер с трудом их перекрикивал:

- Господа! Все уедут, господа! Но сперва - грузы.

Решетчатая ограда порта сменялась красной кирпичной стеной, над которой торчали ржавые железные буквы вывески: "Слесарные мастерские Феодосийского порта".

Внутри царило запустение, с балок потолка свешивались закопченные бороды паутины.

Один слесарь лениво водил рашпилем, извлекая из железа звук, от которого болят зубы. У других станков и верстаков никого не было: обед. Четверо сидели в закутке среди железного хлама, уминали из одного чугунка толченую картошку.

- Ты бы, Денис Петрович, туда сметанки запустил, - говорил один из них, заглядывая в чугунок, - хотя бы для конспирации.

- Ешьте, товарищ Радчук, что дают. Мы вас слушаем, товарищ Баранов!

- Решение Крымревкома, - сказал Баранов, - суда не выпускать, сорвать белым эвакуацию, а значит, и вывоз продовольствия.

- Можно песочку в золотники, а можно и масло выпустить, - посоветовал Радчук.

- Кустарщина. - Баранов взял горбушку хлеба и стал натирать ее чесноком.

Четвертый отложил ложку, достал чернильный карандаш, послюнил и что-то отметил на клочке бумаги. На его нижней губе от чернильного карандаша отпечаталась лиловая риска. Только по этой риске, пожалуй, и можно было узнать обросшего седоватой щетиной Степанова-Грузчика. Уполномоченный ВЧК по Крыму переправился позапрошлой ночью из Новороссийска на катере "Аджибей", доставившем боеприпасы и оружие партизанам для решающей схватки с белыми.

- Я вот тут отметил для резолюции, - сказал Грузчик, - русские пароходы, те, что в крымских портах, надо задержать во что бы то ни стало. (Для посторонних эта запись выглядела так: "Забрать у прачки бязевые кальсоны".) Существует декрет Советской власти о национализации торгового флота. Значит, суда наши. Почему белые адмиралы в Лондоне и в Константинополе должны торговать русскими моряками на всех морях и океанах? Пароходы надо вернуть Советской России в целости и сохранности.

- Ну и как же мы это сделаем? - спросил Радчук.

Грузчик покосился на слесаря, который водил рашпилем по железу. Баранов подошел к слесарю:

- Так не работают, а саботируют. На станке точи!

Слесарь подмигнул - понял.

Со звоном и визгом заработал станок.

- Вот теперь нас никто не услышит, - сказал Грузчик. - Сообщаю главное: по общему плану восстания мы захватываем город, а значит, и порт. Сигнал к началу восстания - взрыв артиллерийских складов на железнодорожной станции. После взрыва берем тюрьму, мастерские и порт с пароходами. А партизаны в это время захватывают Судак и перерезают белым дорогу на Феодосию. Придется им, не сворачивая к морю, катиться прямиком на Керчь.

Вбежал парнишка в замасленной спецовке:

- Петрович! До инженера.

Денис Петрович вышел вслед за парнишкой и очень скоро вернулся.

- Депеша от Гарбузенко, - сообщил он, улыбаясь.

- Как?! - удивился Баранов. - Разве он не арестован?

- Выходит, не арестован, раз у них там работает собачья почта...

Степанов-Грузчик взял Дениса Петровича под руку, как барышню, и сказал:

- Передайте, пожалуйста, по этой вашей почте - пора заняться санаториями.

ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ

Веста с корзиночкой в зубах толкнула лапами вертушку двери и вошла в шкатулочное нутро кофейни Монжоса. В кофейне было пусто, буфетчик переворачивал стулья. Взяв деньги, он положил в корзиночку пачку табака и, когда собака ушла, прошел в подсобку, где подержал кредитку над огнем, пока не выступили буквы... Прочитав, вышел во двор.

Во дворе кофейни стояла платформа ломового извозчика. Несколько парней с фабрики эфирных масел сгружали ящики с надписью: "Кофе мокко".

- Все, хлопцы, - сказал им буфетчик, - несите их в дом.

Хлопцы затащили ящики в кофейню, там распечатали. В ящиках были патроны. В этот момент за дверью, завешенной полосатой шторой, хлопнул выстрел... Один... другой...

- Ша, - сказал буфетчик, - без паники. Это всего-навсего драндулет.

По набережной, фырча и стреляя синими выхлопами, катился автомобиль Дубцова. Старший лейтенант в автомобильных очках, в кожаном реглане сидел за рулем, рядом - ротмистр Гуров. Один из парней вытащил из-под стойки ручной пулемет Гочкиса:

- Засмолить бы!

Буфетчик отвел в сторону ствол пулемета:

- Еще попадешь...

- В кого?

- В кого не надо.

Парень с удивлением оглядел улицу: кроме Дубцова и Гурова, не было видно ни одной души. Ветер гнал по булыжнику клочки бумаги, смятые папиросные пачки и прочий сор - следы поспешного бегства. А со стороны гор, подступавших к морю, уже слышалась пальба.