Дмитрий Винтер - Взять Берлин в 1941 году. Что дальше. Сталин после Грозы

Понятно, не оставался в стороне от польской «вялотекущей гражданской войны» и СССР. Так, многие известные чекисты-диверсанты (К. Орловский, В. Корш, С. Ваупшас) до 1925 г. вели в Польше «партизанскую войну». А в 1938 г. в СССР разогнали и репрессировали руководство польской компартии, не во всем поддерживавшей Москву (Всемирная история. М., 1961. Т. Х. С. 384).

Общий вывод: из поляков можно формировать отдельные военные части до дивизии. С Кремлев добавляет, что 2 ноября 1940 г. в сообщении на имя И. В. Сталина № 4713-Б Берия доложил о результатах работы с военнопленными поляками и чехами (Берия Л. П. Сталин слезам не верит. С. 203).

Кстати, а откуда в СССР «военнопленные чехи»? Вроде в разделе Чехословакии после Мюнхенского соглашения СССР не участвовал. Может быть, не военнопленные, а «красночехи»? Известно, что еще в 1918 г. из 200-тысячного чехословацкого корпуса, размещавшегося в России, «белочехами» стали только 50 тысяч. А остальные? Известно и то, что в 1920–1930-х гг. много чешских коммунистов (включая, например, Ю. Фучика) жили в СССР. Допустим, ряд промышленных предприятий киргизской столицы Бишкека (в советское время — Фрунзе) строили именно чехи. Может быть, теперь Сталин решил их использовать в военных целях?

Интересно и то, что слова «немцы» (для обозначения противника), «для войны с Германией», «польские военные части», «чешские военные части», по словам Кремлева, вписаны в машинописные документы бериевских сообщений от руки (там же). Может быть, планировались к созданию и другие «иностранные» воинские части, и не только против Германии?

А теперь перейдем еще к одной части бывшей Российской империи — Прибалтике. Спросим себя: был ли у Сталина шанс привязать народы Прибалтики к России? Как это ни парадоксально, думается, был. Чтобы это понять, надо сделать большое историческое отступление. С XIII–XIV вв. господствующим слоем в Прибалтике (по крайней мере, в Латвии и Эстонии) были немецкие землевладельцы («остзейские бароны»). Их в Прибалтике, так скажем, не любили, и было за что: жестокость немецких «псов-рыцарей» при завоевании Латвии и Эстонии и попытках завоевания Литвы хорошо известна, повторяться не будем.

Несколько веков Латвия и Эстония входили в состав Ливонского ордена. В конце XVI — начале XVII в. Эстония и часть Латвии перешли под власть Швеции, а западная Латвия — Курляндия — вместе с Литвой стала частью Польши. Так вот, шведская королевская власть в 1680 г. провела так называемую «редукцию» — отбор земель, на момент упразднения Ливонского ордена принадлежавших казне (орденскому капитулу) или закрепленных не за конкретными людьми, а за носителями должностей. Это, естественно, вызвало недовольство остзейских баронов. Некто Рейнгольд Паткуль возглавил оппозицию шведскому владычеству, а в начавшейся в 1707 г. войне поддержал Россию. В 1707 г. он был захвачен шведами и колесован (Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1995. Т. 2. С. 281–282).

Но дело Паткуля не пропало. После победы России в Северной войне Прибалтика стала российской, а остзейские бароны не только получили все прежние права и земли в Прибалтике, но и составили значительную часть политической элиты в самой России. Понятно, что любви к России у народов Прибалтики это добавить не могло и послужило не последней причиной их отделения в 1918–1920 гг.

Кстати, обратим внимание вот на что. Самый мягкий из авторитарных режимов — К. Пятса — был в Эстонии, которая дольше, чем Латвия, была шведской (еще с 1582 г.). В Литве, испытавшей польское влияние, авторитарный переворот произошел раньше, чем в двух других государствах Прибалтики. А в наиболее сильно германизированной Латвии режим Ульманиса был самым жестким, наиболее близким к нацистскому (Буровский А. М. Великая Гражданская война. С. 105–106). Случайность?

Но вернемся в 1940 год. Так вот, после присоединения Прибалтики к СССР все местные немцы (300 тыс. чел.) были отправлены в Германию. Как бы ни относиться к советской аннексии Прибалтики, но такой шаг не мог не вызвать у ее народов одобрения. Таким образом, у Сталина появился шанс на антинемецкой основе привязать Прибалтику к России, чего не удалось царизму. Однако все было сделано с точностью до наоборот, так что спустя всего лишь год, летом 1941 г., тех же немцев встречали как освободителей.

В результате в Латвии, например, в различных нацистских формированиях служили порядка 115 тыс. чел. Латвийские части Вермахта воевали на Украине, в Белоруссии, под Ленинградом, а также использовались для охраны стратегических объектов, тюрем и концлагерей (Уильямсон Г. СС — инструмент террора. Смоленск, 1999). Для сравнения: в Красной Армии служило 50 тыс. латышей, 40 % которых составляли те, кто жил в СССР в годы независимости Латвии (История Латвии. XX век. Рига, 2005). В составе Вермахта действовало также 16 эстонских подразделений уже к марту 1942 г. Литовцев на стороне Вермахта воевало примерно 13 тыс. (Буровский А. М. Великая Гражданская война. С. 113–114). Я не располагаю данными о количестве эстонцев и литовцев, воевавших в Красной Армии, но нет оснований считать, что там соотношение принципиально отличалось от латышского. Впрочем, это не отменяет главного: латыши воевали в том числе и против латышей, литовцы — в том числе и против литовцев, эстонцы — в том числе и против эстонцев. Так что остается только согласиться с А. Буровским: гражданская война была и тут (Там же. С. 114–119).