Николай Ковалевский: Всемирная военная история в поучительных и занимательных примерах

Успех франко-английских войск в Марнском сражении 1914 г. многие связывали с искусством французского главнокомандующего Жоффра. Но, как это часто бывает среди генералов, они заспорили, чей вклад в победу был больше. Военный губернатор Парижа генерал Галлиенни писал с сарказмом: «Вовсе не было сражения на Марне. Инструкции Жоффра приказывали отойти. Саррейль не послушался: он спас Верден, Кастельно спас Нанси, я организовал наступление. А теперь утверждают, что главнокомандующий, отошедший назад, когда я наступал, руководил, предвидел и устроил все это».

Французский маршал Ф. Фош

Споры о том, кого из французских генералов — Жоффра, Фоша или Галлиенни — следует считать главным победителем Марнского сражения, продолжались долго. Когда с этим вопросом обратились к главнокомандующему Жоффру, тот ответил: «Я не знаю, кто выиграл сражение на Марне, но я знаю одно: если бы оно было проиграно, то виноват в этом был бы я».

Первая мировая война. Атака французских войск с применением гранат

В дискуссию о Марнском сражении 1914 г. подключился и Уинстон Черчилль. Он писал: «Эта битва навсегда останется самой таинственной битвой всех веков. Сквозь туман времен легче понять, как победил Ганнибал при Каннах, чем понять, почему Жоффр одержал победу при Марне».

К числу версий, объясняющих «тайну Марны», Черчилль добавил свою собственную, лишь усилившую «туман». По его мнению, у немцев «никакой надобности в отступлении не было» и их отход был просто ошибкой.

Поражение немецкой армии в Марнском сражении 1914 г. означало крушение плана «молниеносной войны» Шлиффена. В Германии это оценивали так: «Мысль гения не нашла достойного исполнителя» (Х. Риттер). «Немецкий стратегический лук, перетянутый эпигонами, а с ним и чары немецкого превосходства были разрушены» (О. Мозер).

Германский военный министр Фалькенгайн писал о немецком генштабе и его начальнике Мольтке-младшем: «Наш генеральный штаб совсем потерял голову, заметки Шлиффена больше не помогают; в итоге — сообразительности Мольтке пришел конец».

Одни обвиняли Мольтке в слепом выполнении плана Шлиффена, другие, наоборот, — в том, что он не следовал ему пунктуально. Растерявшийся начальник генштаба вынужден был уступить свой пост Фалькенгайну.

Позже некоторые критики развенчали и самого Шлиффена, увидев в его плане «молниеносной войны» на два фронта явный авантюризм.

Генерал-квартирмейстер войск немецкого Восточного фронта генерал Людендорф неоднократно призывал генштаб к организации решительного удара по России. Начальник генерального штаба Фалькенгайн был вынужден охлаждать пыл честолюбивого генерала, мечтавшего о «грандиозных Каннах» для русской армии. Он писал Людендорфу: «Движение на Москву ведет нас в область безбрежного… Опыт Наполеона не вызывает на подражание его примеру, а он предпринимал свой поход на восток при несравненно более благоприятной обстановке, чем та, которую имеем мы».

В апреле 1915 г. австро-германским войскам удался прорыв на Восточном фронте, западнее Львова, и они повели наступление, стремясь развить этот успех. В Англии Ллойд Джордж сделал по этому поводу неожиданное заявление: «Неприятель в своем победоносном шествии не ведает, что творит. Пусть он остережется, потому что он снимает оковы с русского народа… Австрия и Германия куют меч, который сокрушит их самих».

Через два с половиной года, когда вслед за русской революцией разразится революция в Германии, немецкие военные вожди вспомнят об этом предостережении.

Инстинкт политика побуждал Ллойда Джорджа все время оглядываться на отношение народных масс к войне. «Я не боюсь фон Гинденбурга, фон Макензена и прочих фонов, — говорил британский премьер-министр, — я боюсь только немецкого рабочего».

Наиболее крупным столкновением между британским и немецким флотами в годы первой мировой войны было Ютландское морское сражение в 1916 г. Английский адмирал Битти имел над противником превосходство в силах, но не смог добиться победы до исхода дня 31 мая. Ночью же, немцы, зная о подходе эскадры английских дредноутов, сумели быстро уйти в свои воды. В 5 часов утра 1 июня смертельно уставший Битти прислонился к стене рубки, сполз на корточки и, закрыв глаза, мрачно произнес: «Что-то не так с нашими кораблями и что-то не так с нашей системой».