Владимир Бешанов - Шестьдесят сражений Наполеона

Во всей Пруссии совершилось коренное изменение настроений: от бахвальства и ура-патриотизма — к растерянности и покорности. Все государственные институты были парализованы паникой и собственной некомпетентностью. Прогнившая феодальная конструкция рассыпалась после одного хорошего толчка.

17 октября Бернадотом был разбит корпус принца Вюртембергского, двигавшийся к Галле для прикрытия отступления уже несуществующей армии. Остатки прусских войск, бросая оружие, артиллерию и обозы, разбегались по стране. 27 октября Наполеон в сопровождении четырех маршалов, конных гренадер и гвардейских егерей торжественно въехал в Берлин.

7 ноября в Любеке капитулировал Блюхер. Через два дня Нею сдалась первоклассная крепость Магдебург с 24-тысячным гарнизоном. Когда Клейст, комендант крепости, сдавал Нею свою армию, тот сказал озабоченно своему адъютанту: «Скорее отбирайте у пленных ружья; их в два раза больше, чем нас». В руки французов только в Магдебурге попали 700 пушек, миллион пудов пороха, 80 000 снаряженных бомб, понтонные парки и др. Крепость Штеттин, имевшая 5-тысячный гарнизон и 281 орудие, капитулировала, когда перед ее воротами появился полк французской кавалерии — 800 гусаров с двумя пушками. Подобным же образом сдавались многие другие крепости и гарнизоны. И вскоре Мюрат уверенно доложил императору: «Государь, сражение закончено ввиду отсутствия сражающихся». Это было верно: Пруссия больше не воевала, она подняла руки вверх.

Напоследок еще раз отметим, что в сражениях этой кампании наиболее ярко выявилось преимущество новых боевых принципов армии Франции над устаревшими принципами военного искусства эпохи феодализма. Французские войска во главе с Наполеоном стремительно атаковали противника, добиваясь уничтожения его живой силы, смело осуществляли маневр с целью обхода или охвата неприятеля, сочетая его с фронтальным ударом. Успех сражения они старались закрепить сокрушающим преследованием. Прусские генералы, отягощенные шаблонами и устаревшими схемами, действовали нерешительно, не имели твердого плана и в сложной обстановке проявляли растерянность. Сомкнутые линии косых боевых порядков, применяемые в соответствии с принципами линейной тактики, несли тяжелые потери от огня французских стрелков. Под ударами колонн прусско-саксонские войска неорганизованно отступали и обращались в бегство.

Это пример того, к каким тяжелым последствиям может привести подражание старым образцам и пренебрежение новым опытом. Эта кампания стала наглядным уроком и послужила толчком для реорганизации всех европейских армий. Они еще научатся побеждать своих учителей-французов, а нация «толстых Михелей» еще превратится в нацию образцовых солдат, спаянную «железом и кровью».

Если армия Наполеона являлась детищем нового социально-экономического уклада, порожденного буржуазной революцией, то армии его противников отражали феодально-абсолютистский строй со слаборазвитой промышленностью и крепостническими отношениями в сельском хозяйстве. Прусский солдат — это крепостной крестьянин, отданный всецело во власть дворянско-помещичьему офицерству.

В то время как французский солдат шел в бой, полагая, что он защищает завоевания революции, завербованный солдат феодальной монархии шел в бой в силу принуждения. Только к концу наполеоновских войн соотношение условий изменилось: разочарованные в захватнических войнах Наполеона солдатские массы французской армии, надолго оторванные от семейного очага, утратили свою коллективную волю к победе, в то время как в странах Средней Европы назревал национально-освободительный подъем.

Армии противников Наполеона были организованы по прусскому образцу, построенному на опыте Семилетней войны с ее линейной тактикой и жестокой палочной дисциплиной. Солдат и офицер прусской армии — это антиподы, взаимоотношения между которыми были основаны на подчинении крепостного своему господину. Прусский солдат состоял на службе до тех пор, пока не становился инвалидом. Только после этого он подлежал мобилизации, причем вместо пенсии ему выдавалось особое свидетельство на право нищенства. Ничего похожего на ту спайку, которая существовала между солдатом и офицером наполеоновской армии, здесь не было. Прусские генералы — представители землевладельческой аристократии — были не в состоянии понять, что социально-экономические и политические сдвиги, совершенные французской революцией, навсегда отбросили фридриховскую систему в глубь истории.