Владимир Бешанов - Шестьдесят сражений Наполеона

Кутузов, принимая армию, знал, что Барклай-де-Толли прав, что Наполеона погубят, если вообще что-нибудь его может погубить, отдаленность от базы; невозможность длительной, долгими месяцами ведущейся войны и нескольких тысячах километрах от Франции, в пустынной, враждебной громадной стране; недостаток продовольствия; непривычный климат. Но еще более точно Кутузов знал, что отдать Москву без генеральной битвы не позволят и ему, как не позволили это сделать Барклаю-де-Толли. И он решил дать эту битву — ненужную, по его глубокому убеждению. Излишняя стратегически, она была неизбежна морально и политически. В этом мнении сходились и иностранные наблюдатели: «Кутузов, наверное, не дал бы Бородинское сражение, в котором, по-видимому, не ожидал одержать победы, если бы голос двора, армии, всей России его к этому не принудил. Надо полагать, что он смотрел на это сражение как на неизбежное зло. Он знал русских и умел с ними обращаться».

Итак, сражение было неизбежно. Кутузов это знал твердо, с этим обязательством он и получил верховное командование.

К генеральному сражению стремился также и французский император. После Смоленска и окончательного решения не растягивать войну на два года, а кончить все в один год, главной, непосредственной целью для Наполеона было войти в Москву и оттуда предложить царю мириться. Но как ни жаждал император овладеть Москвой, он ни за что не хотел получить ее без боя; истребление русской армии, вот чего нужно было достичь какой угодно ценой, а не гоняться за русскими, если они вдруг вздумают уйти за Москву, к Владимиру или к Рязани, или еще дальше. Оттого-то Барклай-де-Толли и Кутузов, в отличие от Наполеона, и не хотели сражения. Император же полагал, что разгром главных сил противника повлечет за собой мир, выгодный и почетный. Мир становился все более необходим. Как ни велики были силы, с которыми Наполеон пришел в Россию, но их становилось все меньше. Из 440 000 первого эшелона «Великой армии» Наполеон потерял убитыми, ранеными и больными около 160 000 человек. После того как пришлось оставить почти 200 000 для обороны флангов и тыла, к Смоленску он смог привести около 200 000 солдат.

Французская армия уже устала, нуждалась в длительном отдыхе и, главное, она с самого начала войны не понимала, зачем нужен русский поход и верно ли, что границы Франции нужно защищать под Москвой? Еще в Витебске маршал Дарю докладывал императору: «Эта война непонятна французам, непопулярна во Франции, не народна». Наполеон тогда ответил, что «заключение мира ожидает меня у московских ворот», если нужно для этого генеральное сражение, то «я пройду до Москвы, до святого города Москвы, в поисках этого сражения, и я выиграю это сражение».

Для Наполеона смена Барклая-де-Толли, ставшая ему тотчас известной через лазутчиков, была сигналом, что русские решились, наконец, на генеральное сражение. 31 августа обе армии оставили позицию у Царева-Займища и, отойдя за Гжатск, остановились у деревни Ивашково. Однако и эта позиция оказалась неприемлемой, и русская армия продолжала отход к Колоцкому монастырю. Здесь Кутузов намеревался остановиться для боя, но у него было слишком мало времени для подготовки. Кроме того, от полковника Толя прибыло известие, что им обнаружена позиция, полностью отвечающая принципам тактики колонн и рассыпного строя. Выбрать позицию, позволяющую разместить большие массы войск и обеспечивающую возможность маневрировать ими в ходе сражения, было нелегким делом в лесистой местности. Но такая позиция обнаружилась в 12 километрах западнее Можайска, после осмотра Кутузов решил остановиться на ней. В донесении царю он дал ей положительную оценку: «Позиция, в которой я остановился при деревне Бородине... одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно. Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить искусством. Желательно, чтобы неприятель атаковал нас в сей позиции, тогда я имею большую надежду к победе».

Бородинская позиция седлала две дороги, ведущие к Москве: новую Смоленскую, проходившую через Бородино, Горки, Татариново и старую Смоленскую, идущую через деревню Утица к Можайску. Правый фланг позиции примыкал к Москве-реке у деревни Маслово, левый — к труднопроходимому Утицкому лесу. В тылу находились лес и кустарник, что позволяло скрытно расположить войска и осуществлять маневрирование резервами. Район Бородинского поля представлял собой слегка всхолмленную местность, местами покрытую кустарником. С фронта поле прорезала река Колоча с пологим левым берегом и крутым правым. В Колочу впадали речки Война, Семеновская, Стонец, образовавшие довольно большие овраги. Господствующие высоты, как и населенные пункты Маслово, Горки, Семеновское и Утица, можно было использовать в качестве опорных пунктов. Позиция занимала 10 километров по фронту и до 5 километров вглубь.