Владимир Горончаровский - Спартаковская война - восставшие рабы против римских легионов

В любой гладиаторской школе были столовая и большая кухня, где готовилась обильная и сытная и ища, главным образом из бобов и ячменной муки, считавшихся самыми полезными для физического развития тела. Ячмень считался идеальным средством для наращивания мускульной силы, поэтому в меню гладиаторских школ блюда из него традиционно занимали первые места. Именно этому обстоятельству гладиаторы были обязаны насмешливым прозвищем hordearii — питающиеся ячменем. Действительно, необыкновенно высокий уровень содержания стронция в костях гладиаторов из погребений, недавно найденных близ Эфеса, указывает на то, что они придерживались практически полностью вегетарианской диеты, приводившей, правда, к широкому распространению кариеса зубов. Известно также, что стронций гораздо лучше, чем кальций, способствует заживлению костной ткани, при этом прочность костей повышается. Это означает, что у гладиаторов были очень крепкие кости, способные вынести мощные удары на арене. Помимо прочего, растительная пища обеспечивала формирование плотной прослойки подкожного жира, служившего дополнительной защитой в случае проникающего ранения.

Имеющиеся данные о гладиаторских школах в Риме позволяют утверждать, что несколько помещений выделялось под оружейный склад, кузницу и морг ( сполиарий ). В состав многочисленного обслуживающего персонала обязательно входили преподаватели, оружейники, надзиратели, врачи и массажисты. Поддержанию здоровья и лечению ран гладиаторов уделялось особое внимание, так как их владельцы были заинтересованы в том, чтобы они выступали на арене не один раз и наиболее эффектно. Ведь больные и изможденные бойцы никогда бы не смогли привлечь внимание публики. Но чтобы в полной мере овладеть наукой убивать, нужно было пройти достаточно изощренную систему подготовки.

Шансы Спартака добиться успеха в новом для него деле изначально были достаточно высоки, ведь первичный курс обучения в школе мало чем отличался от тех упражнений, которые в армии заставляли выполнять молодых легионеров (рис. 8). Им выдавали сплетенные из прутьев закругленные щиты и палки или деревянные мечи двойного по отношению к боевому оружию веса, чтобы, получив настоящее, более легкое, они сражались быстрее. Затем начиналась отработка на деревянных чучелах высотой в человеческий рост приемов владения мечом. После приобретения первых необходимых навыков их совершенствованием занимался более опытный боец. На показательных поединках тщательно анализировались ошибки и промахи учеников (рис. 9). Несколько удачно проведенных сражений давали им право перейти в категорию «ветеранов». При жизни это повышало их рыночную стоимость, которая определялась подробными записями по каждому бойцу.

Эти способные «завести толпу» люди, демонстрируя на играх свои храбрость и ловкость, повсюду вызывали всеобщий интерес и восхищение. Плиний Младший называл гладиаторские игры зрелищем, способным разжечь мужество и «подвигнуть на прекрасные подвиги, на презрение ран и смерти, ибо ведь и в сердцах рабов и преступников бывает любовь к славе и стремление к победе» (Plin. Sec. Pan. 33). Юноши из знатных семейств учились у гладиаторов фехтованию, порой женщины из высшего общества, подвергая себя опасности насмешек, влюблялись в них, увлеченные силой и славой, даже если те не блистали особой красотой. Судя по надписям из Помпей, обитатели гладиаторских казарм пользовались не меньшей популярностью, чем современные спортсмены, киноартисты или музыканты: все знали их имена и подробности поединков на арене. И все-таки, восхищаясь гладиаторами, их ремесло презирали. Это бросавшееся в глаза противоречие подчеркивал раннехристианский писатель Тертуллиан (ок. 155–240 н. э.), когда писал: «Устроители и распорядители игр наказывают бесчестием и лишением прав тех самых… гладиаторов, которым зрители отдают свои симпатии, а зрительницы, сверх того, и тело, рискуя погубить свое доброе имя и репутацию: им закрыт доступ… в сенаторское и всадническое сословие, к каким-либо почетным должностям и наградам. Какое извращение! Они любят тех, которых наказывают; презирают тех, кого одобряют; хвалят исполнение, а исполнителя позорят» (Tertul. De spect. 22).