Александр Волков - Музыка в камне. История Англии через архитектуру

Процесс ненадолго прервался из-за восстания на севере страны, получившего название «Благодатное паломничество». В нем участвовали крестьяне и немногочисленные представители джентри, оказавшиеся проницательнее крупных землевладельцев, не осознавших масштаба тюдоровского разрыва с католичеством.

Симпатизировавший протестантству Кромвель, стоящий у истоков полной ликвидации монашества, учитывал, однако, интересы новой знати, жадной до земельных приобретений. Награбленные выскочками средства тратились на покупку или аренду земель и недвижимости и тем самым возвращались в королевскую казну: так осуществлялся круговорот денег при тюдоровском дворе. Почти две трети бывшей монастырской собственности перешло в другие руки. Некоторых «полезных» людей Генрих сам наделял поместьями, а некоторых успевал схватить за руку — таких ждала плаха, а не родовое имение. Всего было ликвидировано около трех тысяч обителей, продажа собственности которых и сдача ее в аренду принесли казне доход в 1,5 миллиона фунтов.

Несомненно, от продажи монастырских земель больше всех выиграли мелкопоместные дворянские семьи, накопившие изрядные средства во время борьбы за власть крупных феодалов и их постепенного вымирания. К примеру, к началу правления Елизаветы I в графстве Норфолк 4,8 % маноров принадлежало Короне, 6,5 % составляли епископские или церковные резиденции, 11,4 % владели семьи бывших территориальных магнатов Восточной Англии, а 75,4 % (!) были приобретены джентри.

В год смерти отца Эдуарду VI (1537–1553) исполнилось десять лет, а за дальнейшие шесть лет он успел превратиться в скороспелого протестантского фанатика. Его короткое правление представляло собой диктатуру проходимцев: сначала Эдварда Сеймура (1506–1552), затем — Джона Дадли (1504–1553). Сеймур вместе с Кранмером сделал многое для насаждения в Англии протестантства и уничтожил те церковные ценности, что уцелели при Генрихе VIII. Были запрещены иконы, осквернены гробницы святых, изуродованы статуи, замазаны краской фрески. Удивительное заблуждение: англичане считали чужеземной религией католицизм, столетиями исповедовавшийся их предками, а не немецкое лютеранство, чуть было не возобладавшее при Эдуарде VI!

Протестантская идеология, внедряемая Сеймуром и поощрявшая дальнейшую конфискацию церковных земель, дала идейную основу для его преемника Дадли, спекулировавшего этими самыми землями. При нем зародился англиканский епископат, составленный из тех людей, которые платили за посвящение частями своих владений. Сам Дадли отверг титул лорда-протектора, который носил Сеймур, и назначил себя председателем Тайного совета. Его обычно обвиняют в нелепой авантюре с Джейн Грей (1537–1554), но вполне возможно, что у истоков заговора стоял сам Эдуард VI, люто ненавидевший своих сестер Марию и Елизавету.

К стыду английской историографии, Марию I (1516–1558), казнившую протестантов, до сих пор именуют «Кровавой», а Елизавету I (1533–1603), казнившую католиков, — «доброй королевой Бесс». Взгляд, сформированный протестантскими полемистами, писавшими в елизаветинскую эпоху, оказался на редкость живучим.

Впрочем, такова судьба всех английских монархов, плывших против течения. Мария постаралась приостановить процесс роста новой денежной элиты. В ее правление было возвышено до звания пэра всего 9 человек (при Эдуарде VI — 22, при Елизавете I — 29) и не появились очередные выдвиженцы, за исключением небольшого числа людей вполне достойных, таких как Уильям Сесил. К сожалению, правящая группировка протестантских политиков осталась у власти, несмотря на «кровавые» усилия Марии. Королеве даже не удалось вернуть монастырские земли их законным хозяевам. Неосторожным поступком Марии был ее испанский брак с Филиппом, сыном императора Карла V, но, конечно, он не таил в себе той угрозы, что представлялась Томасу Уайетту и другим повстанцам.

Правившая сорок четыре года Елизавета I завоевала репутацию, намного превосходящую ее достижения, что признают и сами английские историки. Современники отмечали ее сходство с отцом: властна, решительна, энергична, склонна к таким развлечениям, как охота, танцы, музыка, наконец, начитана и прекрасно знакома с языками. Добавим: столь же капризна и подвержена приступам гнева. Вот только там, где Генрих казался грозным, Елизавета выглядела грубоватой — вероятно, давала себя знать натура матери.

Елизавета также использовала выдвиженцев, но уже не столь вороватых, как при ее отце. Она могла позволить себе неспешно отбирать людей для государственной работы. При дворе она сделала ставку на тех, кто уже был облагодетельствован прежде — лично, как Сесил, или через родителей, как Роберт Дадли. Их преданность была гарантирована разграбленными монастырскими богатствами. Естественно, возвращать их Елизавета не собиралась — не для того же она стала главой английской Церкви. Один из статутов вернул Короне те монастырские земли, которые Мария в ущерб себе передала для восстановления Церкви, другой — укреплял владения Короны за счет епископских земель. Пришлось охранять эти земли от посягательств — тут королеве пригодились фанатики, подобные Фрэнсису Уолсингему, сами не стремящиеся к богатству, зато, как верные псы, стоящие на страже интересов новых землевладельцев.