Лев Безыменский - Тайный фронт против второго фронта

Что же поведал Муни Гитлеру? Приведем эти цитаты в том порядке, в каком излагал их сам Муни:

«Обсуждая проблемы неофициальным путем, мы сможем лучше понять друг друга и определить наши подлинные цели…»

«У президента нет антинемецкого комплекса…»

«Я не заинтересован говорить немецкому народу, что он должен предпринимать по отношению к своим руководителям или к своему правительству…»

«Я так же мало заинтересован в завоевании мирового господства англичанами или французами, как и в завоевании мирового господства немцами».

Далее Муни изложил некоторые экономические взгляды Рузвельта и после этого заявил, что у президента нет намерения «стать между воюющими сторонами и понуждать их к миру». Однако если они этого пожелают, он мог бы выполнить «роль честного маклера». Эти рассуждения Муни нельзя читать без некоторого удивления. Они выглядят очень странно, во-первых, если сравнить их с высказываниями Уэллеса, который воздерживался от каких-либо предложений о посредничестве. Во-вторых, если сравнить их с беседой Рузвельта с Муни, в которой президент определенно отказывался от роли «честного маклера». Почему же Муни так смело отклонился от «подлинника» и решил изобразить Рузвельта чуть ли не в роли человека, симпатизирующего Гитлеру? Например, Муни уговаривал фюрера не обращать внимания на «прессу и радио» и уверял, что «в Америке с пониманием относятся к требованиям Германии по поводу ее жизненного пространства и экономической безопасности». Была ли эта позиция согласована с Рузвельтом, или Муни, известный своими пронацистскими взглядами, [18] Немецкий посланник в США Томсен писал 11 марта 1940 года, что Муни настроен «более или менее прогермански». решил «подкорректировать» президента?

В любом случае стоит отметить, что подобострастие Муни не возымело особого действия на Гитлера. Тот практически отверг идею посредничества, заявив, что война может кончиться лишь в том случае, ежели Англия и Франция «откажутся от своих военных целей». Германия, в свою очередь, требует признания себя мировой державой. Гитлер прочитал Муни длинную лекцию о своем миролюбии, об агрессивности Англии и Франции, о том, что он начал войну лишь с целью защитить немецкое меньшинство в Польше. Муни заверил, что в США это понимают, и под конец беседы заявил, что у него в кармане есть длинный список «тем для переговоров», который он передаст Гитлеру и Риббентропу для обсуждения в письменном виде. Финал: президент категорически запретил продолжение переговоров. Вскоре в письме к Муни Рузвельт потребовал от него прекратить всякие «миротворческие» зондажи. Однако Муни продолжал свою закулисную деятельность. Летом 1940 года он связался с торговым советником посольства Германии в США Людгером Вестриком. Правда, на этот раз речь шла не о перемирии, а о том, чтобы воспрепятствовать переизбранию Рузвельта на президентский пост. Муни обещал в этом деле поддержку американских промышленных кругов, заинтересованных в торговле с Европой, в том числе Генри Форда. В антирузвельтовскую кампанию включился и другой тайный эмиссар 1939 года У. Дэвис. По рекомендации немецкой стороны, на которую работал, он попытался за 160 тысяч долларов подкупить сорок выборщиков Рузвельта. Все эти факты говорят о том, что Муни и Дэвис в своих секретных миссиях не могут рассматриваться как единомышленники президента.

Иными словами, фронт противников Рузвельта и его внешнеполитических идей был весьма широк: он включал дельцов, политиков и дипломатов, в том числе и послов США. Деятельность одного из них — Джозефа Кеннеди — привлекла к себе внимание не только Форин оффис, но и британской контрразведки МИ-5. Она получила информацию о встречах Кеннеди, Муни и Вольтата и сочла их весьма подозрительными. Подозрения МИ-5 вызвал и новый сотрудник посольства США в Лондоне молодой дипломат Тайлер Кент, которому Кеннеди доверил самый секретный участок — шифровальную службу. Кент работал у Буллита, когда тот был послом в Москве и уже тогда взял себе за правило делать копии с секретных документов. Британская контрразведка предупредила Кеннеди о ненадежности Кента, но сигнал не подействовал.

Прибыв в Лондон, Кент в первую очередь завязал связи с белогвардейской эмиграцией — так называемой «Русской чайной», которую содержал царский адмирал Волков. Здесь подвизалась его дочь Анна Волкова, разоблаченная впоследствии как нацистский агент, а также капитан Арчибальд Рамзей — член палаты общин, убежденный «мюнхенец», член Англо-германского содружества и прогерманского кружка «Линк». Через Рамзея Кент стал членом «Линка». Здесь он сбывал секретные документы, которые регулярно копировал в посольстве. Эти материалы — в том числе переписка Рузвельта и Черчилля — использовались не только для «внутренних» нужд приверженцев сговора Англии и Германии. Как установила МИ-5, они шли в Берлин.