Лев Безыменский: Тайный фронт против второго фронта

Исходя из этого, документ считал второстепенными те «недоразумения», которые возникли с СССР в последнее время и были связаны, как признают авторы, с пребыванием «групп союзнического персонала» на территории, где сейчас находятся советские войска. Памятуя о деятельности подобных шпионских групп (например, миссии Визнера в Румынии), мы знаем, что Советский Союз не имел оснований восторгаться их незаконными акциями.

Далее в документе отмечается и «бернский инцидент» (то есть переговоры с Вольфом), который вызвал «весьма серьезные недоразумения в политической сфере». «Вполне возможно, — признается в документе, — что переговоры в Берне были спровоцированы и использованы немцами, чтобы усилить эти недоразумения». Золотые слова! Понимание опасного смысла операции «Сан-райз» было тогда настолько ясным, что военные руководители предлагали от имени президента направить И. В. Сталину послание следующего содержания: «Я настолько глубоко расстроен возникшим весьма неудачным и серьезным недоразумением, что хотел бы в дополнение к моему посланию от 4 апреля добавить такое предложение: направить на Западный фронт группу советских официальных лиц, пользующихся Вашим доверием, которым будут созданы все возможности наблюдать военные операции и самим убедиться в доброй воле английского и американского правительств».

Но это послание не было отправлено. Верх брала другая позиция, наиболее цинично изложенная тем самым генералом Дином, которому Донован в 1943 году направлял свой «основополагающий» меморандум 121. Сейчас же Дин возглавлял американскую миссию в Москве. Вот его откровенные рассуждения:

«…В течение длительного периода, последовавшего за вторжением германских армий в Россию, Соединенные Штаты вместе с британцами должны были делать все, чтобы предотвратить угрозу советского краха. Долгое время в наши национальные интересы входило снабжать Россию материальными средствами и морально ее поддерживать — сначала, чтобы спасти ее от поражения, а затем, чтобы способствовать нанесению ею ударов по врагу. Эта политика увенчалась успехом». И дальше: «Не может быть никакого сомнения, что на начальных стадиях войны мы были зависимы от России». [107] Из архива объединенного комитета начальников штабов США.

Итак, Дин косвенно признает, что спасение США и Англии зависело от Красной Армии. Оставим на его совести рассуждения о том, что США и Англия «делали все», чтобы спасти Советскую страну. Мы знаем, как дела обстояли в действительности. Но вот война пришла к концу, и Дин требует: «Сейчас возникает новая, серьезная ситуация. Перед нами Россия, которая не только одержала победу над немцами, но и уверена в своих силах, дающих ей превосходство над союзниками».

Опять передержка, но чего ожидать от генерала? Зато тем решительнее он требовал: «На этой стадии войны военное сотрудничество с Советским Союзом не является жизненно важным для Соединенных Штатов. Конечно, весьма необходимо своевременное и эффективное участие России в войне на Дальнем Востоке. Однако я уверен, что советское участие куда важнее для них самих».

Затем Дин предлагает обратное тому, что говорилось в меморандуме 1301/2. Не улаживать конфликты, а раздувать их. Отказаться от всех совместных операций и проектов. Ждать, пока Советский Союз попросит «сотрудничества». Потребовать авиабазы в районе Будапешта. Отказаться от авиационной поддержки действий советских войск, от американской авиабазы в Полтаве. И так далее и тому подобное…

Сопоставим два документа — увидим две линии. Вот почему такое серьезное, можно сказать, принципиальное значение имела операция «Санрайз», ибо она толкала именно в ту сторону, куда гнул Дин и его единомышленники в Вашингтоне. Не забудем: операция была проведена в весьма ответственный момент, когда определялся послевоенный курс. Еще 6 января 1945 года — как раз в период первых даллесовских контактов — объединенный разведывательный штаб (ОРШ) (орган объединенного комитета начальников штабов) подготовил очередной меморандум под названием «Возможности и намерения СССР в послевоенный период». Он исходил из того, что промышленный потенциал СССР после войны будет на 15 процентов ниже довоенного, а цели третьей (последней перед войной) пятилетки будут достигнуты где-то в 1950–1951 годах. Далее хитрые разведчики полагали, что СССР будет просить больших американских кредитов и лишь это позволит советской промышленности в 1952 году достичь уровня 1940 года. [108] Очередная недооценка! В основном те цифры, которые «наметили» американские разведчики для нашей промышленности на 1952 год, были достигнуты уже в 1950 году. Обошлись мы и без кредитов. Из этого делался вывод (справедливый!), что Советское государство будет придавать «высший приоритет» экономическому восстановлению страны и будет разоружаться «насколько это возможно». Прямо говорилось, что у СССР не будет «экономических поводов» для проведения экспансионистской политики и он будет избегать международных конфликтов, ограничившись лишь обеспечением «пояса безопасности» вокруг своих границ. Абсолютно исключалось создание большого советского военно-морского флота…