О Рогова - Богдан Хмельницкий

- Нет, сердыньки, пустите, - вырывалась от подруг Катря, - боюсь, как бы не хватились дома.

- Как же ты одна пойдешь? - уговаривали ее. - Еще упырь либо оборотень встретится.

- Здесь недалеко! - весело крикнула им Катря на прощание, - а оборотней я не очень-то боюсь.

На дворе навстречу Катри попался Брыкалок с бандурой.

- Ступай, панночка, влево, - шепнул он ей. - За второй избой, на пустыре, твой бандурист тебя дожидается.

Катря удивленно взглянула на хлопа, но, тотчас же сообразив, в чем дело, кивнула головой и побежала на пустырь, где ждал ее Довгун.

Молодые люди передали друг другу все, что случилось с ними за это время. Ивашко не видал Катрю уже с месяц. Когда Катря узнала о постигшей Довгуна опасности, она разразилась гневными восклицаниями на пана Данила.

- Злодей он, кровопийца, больше ничего! - говорила она. - Кабы воля моя, - сейчас бы от него ушла.

- Потерпим, сердце, - отвечал Ивашко. - Будет и на нашей улице праздник.

3. ПИР

Тогдi Хмельницкiй ключи одбирав,

Чуру свого до города Черкаса посилав;

Велiв ключи пани Барабашевой подати,

Листiв королевських питати.

В большой просторной комнате Суботовского хутора все было готово к прибытию гостей. Три длинные стола, поставленные покоем, были покрыты тремя тонкими прекрасными скатертями, лежавшими одна на другой. Серебряные, вызолоченные тарелки, мисы, блюда так и блестели при ярком свете люстр и шандалов с восковыми свечами. На каждой тарелке была небольшая салфетка и ложка. В углу комнаты, вместо буфета, стоял стол. На нем возвышались груды тарелок, чаш и мис. В другом конце зала расположилось несколько музыкантов и песенников. При входе в столовую стоял роскошный серебряный рукомойник с таким же тазом, и висело расшитое широкое полотенце локтя в три длиною. На особом столе стояло множество бутылок и кувшинов с винами, медом и брагою.

Слуги то и дело сновали взад и вперед; одеты они были по казацки, но чисто, щеголевато, даже роскошно. Тут же хлопотала и Марина в богатой штофной плахте с дорогим ожерельем на шее и кокетливою кибалкою на голове, прикрытою длинными концами тонкой кисеи. Кушак, поддерживавший яркую шелковую запаску, весь был унизан дорогими каменьями. На ногах красовались сафьянные черевики с богатым золотым шитьем и серебряными скобами под каблуками. Марина исполняла в доме Хмельницкого роль экономки, но рассчитывала скоро стать полною хозяйкою, так как после Рождества он обещал на ней жениться. Чаплинский, в свою очередь, делал ей несколько раз предложение, но она постоянно ему отказывала и не слушала уговоров ксендза, сулившего ей все муки ада за то, что она хочет стать женою провославного. Младший сын Богдана сидел на крыльце и забавлялся своею прекрасною игрушечною саблею, привезенную отцом из Чигирина. Дочери - одна невеста, другая подросток - помогали Марине по хозяйству. Богдан еще не выходил из своей комнаты: он сидел за какими-то бумагами и угрюмо грыз перо. Перед ним стояла кружка с брагою, но он до нее не дотрагивался: мысли его, видимо, были далеко: может быть, у крымского хана, с которым он думал завязать сношения, может - у короля Владислава, на которого он возлагал большие надежды, а то и в Сечи с удалыми запорожцами, с понизовою вольницею, не знавшего ни страха, ни удержи...

К крыльцу подъехали двое всадников и в комнату Богдана через несколько минут вошли Довгун и Брыкалок. Они низко поклонились Богдану, а он ласково протянул им руку.

- Здравствуйте, хлопцы! - проговорил он приветливо.

- Здоров будь, батько! - отвечали казаки.

- А вы в пору приехали, - сказал Богдан, - у меня сегодня пир или прочуяли? Казак чует горилку за версту.

Казаки весело засмеялись.

- Я к тебе, батько, который час собираюсь, - сказал Брыкалок.

- А что, орудуешь? - спросил Богдан, пытливо взглянув на него.

- Орудую, - подтвердил казак. - По шинкам да по корчмам все сапоги избил.

- А толк есть?

- Как не быть! По нынешним временам уменья немного надо: народ и так на панов озлоблен, а здесь еще к тому же и твое имя знают, видят, как твои сельчане живут. Всякому завидно, всякий того же хотел; у тебя-то рай, а у панов ад.

Богдан улыбнулся, приосанился и заложил руки за пояс.

- Ну, а сколько у тебя примерно? - спросил он, в упор смотря на казака. - Только не лги, говори правду.

- Да человек с сотню будет верных, таких, что и к присяге приводить не нужно. А потом вот еще, Богдан Михайлович, - заговорил он деловым тоном, подвигаясь ближе. - Хочет тебя повидать поп из деревни Липовец; человек он верный, добрый, за веру провославную головой стоит. А еще корчмарь из Холмиков; он хоть и жид, да больно уж паны его разобидели, вот он и тянет на сторону хлопов.