Борис Романов - Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…

Сначала напомним, что в 1909–1914 гг. Николай II прилагал много усилий для предотвращения конфликтов на Балканах, в то время как некоторые «ястребы» в правительстве и близком окружении подталкивали его к войне для защиты интересов Сербии — это известно всем историкам. С этим, я думаю, спорить никто не будет.

Менее известны некоторые факты последних дней перед началом войны.

В июле 1914 года шли напряженные переговоры России с Австро-Венгрией и Германией, все колебалось «на весах истории». Принято считать, что Николай ничего не сделал для предотвращения войны в июле, в самые решающие дни. Но это не так. 16 (29) июля — за два дня до начала войны — Николай послал Вильгельму примирительную телеграмму с предложением передать австро-сербский спор Гаагскому суду. Вильгельм на нее не ответил.

Ссылаюсь на воспоминания французского посла Мориса Палеолога:

Воскресенье, 31 января 1915 года Петроградский «Правительственный Вестник» публикует текст телеграммы от 29 июля прошлого года, в которой император Николай предложил императору Вильгельму передать австро-сербский спор Гаагскому суду. Вот текст этого документа: «Благодарю за твою телеграмму, примирительную и дружескую. Между тем, официальное сообщение, переданное сегодня твоим послом моему министру, было совершенно в другом тоне. Прошу объяснить это разногласие. Было бы правильным передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию. Рассчитываю на твою мудрость и дружбу».

Немецкое правительство не сочло нужным опубликовать эту телеграмму в ряду посланий, которыми непосредственно обменялись оба монарха во время кризиса, предшествовавшего войне. <���…>

Морис Палеолог:

— И какую ужасную ответственность взял на себя император Вильгельм, оставляя без единого слова ответа предложение императора Николая! Он не мог ответить на такое предложение иначе, как согласившись на него. И он не ответил потому, что хотел войны.

Министр иностранных дел России Сазонов:

— История ему это зачтет…29 июля император Николай предложил подвергнуть австро-сербский спор международному третейскому суду;…в этот же самый день император Франц-Иосиф начал враждебные действия, отдав приказ бомбардировать Белград; и что в тот же день император Вильгельм председательствовал в известном совете в Потсдаме, на котором была решена всеобщая война [80].

Через два дня после этой телеграммы Германия объявила войну России. А еще через несколько часов Вильгельм прислал телеграмму с предложением: если Николай отменяет всеобщую мобилизацию, он (Вильгельм) отзывает ноту об объявлении войны. Естественно, Николай не мог этого сделать — это было бы воспринято всем миром (и народом России) как капитуляция. Кто бы ни находился на троне России в этот момент, он не мог бы согласиться с этой телеграммой Вильгельма.

Конечно, историка-публициста В. Е. Шамбарова иногда критикуют профессиональные историки, но приводимые ниже выдержки из его книги никто еще, кажется, не оспорил.

В мае 1914 года в Карлсбаде состоялось совещание начальников генштабов Германии и Австро-Венгрии, где произошло окончательное согласование планов. Насчет сроков их осуществления Мольтке заявил Конраду: «Всякое промедление ослабляет шансы на успех союзников». Впрочем, была еще одна важная причина, требовавшая поскорее начинать войну. Как подсчитал профессор Лондонского университета Джолл: «Стоимость вооружений и экономическое напряжение германского общества были так велики, что только война, при которой все правила ортодоксального финансирования останавливались, спасла германское государство от банкротства». Такая же причина в 1939 году торопила Гитлера, также находившегося на грани дефолта.

Проводилась уже и психологическая подготовка. Так, генерал Брусилов, приехавший в мае 1914 года на курорт в Киссинген, вспоминает городской праздник, когда на площади был построен большой макет московского кремля, а затем подожжен под восторженный рев толпы. Причем в 1914 году война должна была начаться обязательно на Балканах — немцам это требовалось, чтобы Австро-Венгрия в последнюю минуту не смогла вильнуть в сторону. Еще в 1913 году, когда Бетман-Гольвег представил доклад о балканской ситуации, Вильгельм на полях написал, что требуется хорошая провокация, дабы иметь возможность нанести удар: «При нашей более или менее ловкой дипломатии и ловко направляемой прессе таковую (провокацию) можно сконструировать… и ее надо постоянно иметь под рукой».