Борис Григорьев - Швеция под ударом. Из истории современной скандинавской мифологии

Лодка стояла на том же месте. Ребята на мостике не выглядели веселыми. Настроение упало до нуля. Перси сделал последнюю попытку подбодрить русских. Он достал бутылку виски и расставил стаканы.

Так они сидели в номере у Григорьева и «киряли». Но американский виски их не взбодрил. А сегодня они опять сидят в номере, звонят и ждут, пока «маленькая ошибка» с лодкой будет исправлена.

«Благодарный» журналист смешал здесь всё в кучу: и субботние, и воскресные перипетии. В батальон «Спарре» нас не приглашали. Мы сами напросились на разговор с Л. Фошманом, чтобы выполнить указание посла относительно процедуры опроса А. Гущина. По мнению командира базы, это предложение тоже было неприемлемо, поскольку предусматривало опрос А. Гущина на борту лодки. Офицер связи действительно выставил нам угощение, но уже в воскресенье, после того как в субботу мы принимали его у себя в номере. Но это всё мелочи, характеризующие только совесть и чистоплотность журналиста из «Экспрессен».

Во время посещения казарм батальона «Спарре», несмотря на поздний час, нас, как обычно, преследовали журналисты. Поскольку на территорию подразделения их не пустили, они заняли позиции в прилегающих домах, залезли на деревья и заборы и оттуда сделали несколько снимков. Один из них, на котором мы с Просвирниным были изображены выходящими из издания штаба батальона, растиражированный в тысячах экземплярах, имел интересные для меня последствия. Получилось так, что в момент снимка сзади нас оказался часовой с карабином. По весьма «удачной» композиции снимка можно было сделать предположение, что шведский солдат препровождает куда-то двух арестованных дипломатов. Где-то через неделю шведские газеты достигли штаб-квартиры разведки КГБ в Ясенево, и одному из моих коллег, владеющему шведским языком, пришла в голову мысль подшутить над моим непосредственным начальником, ныне покойным, Андреем Сергеевичем Лапкиным, этим языком не владевшим.

В Карлскруне. Справа налево: 2-й секретарь посольства СССР в Швеции Б. Григорьев, военно-морской атташе В. Просвирник, офицер связи П. Бьёрлинг

— Вот вы тут сидите, Андрей Сергеевич, и ничего не знаете, что ваш подчиненный в Стокгольме арестован.

С этими словами шутник положил перед «направлением» газету с упомянутым выше снимком. Эффект превзошел все ожидания.

— А почему же резидентура не докладывает об этом?

— Андрей Сергеевич, вы как малое дитя. Кому надо, тому и доложили.

— Ну, знаешь… — направленец задумался. За свою долгую службу в разведке он повидал многое. Могло случиться, что информация о моем аресте прошла мимо него, а может, и мимо руководства управления? Он рванулся к выходу.

— Андрей Сергеевич, да куда же вы?

— Как куда? Пойду доложу генералу.

Тут шутнику стало стыдно, и он признался, что это был розыгрыш.

…А день действительно прошел в томительном ожидании сдвига и ничего обещающего нам не принес.

В 13.00 Л. Лейфланд позвонил своему шефу Улльстену домой на Флорагатан и поднял не выспавшегося после ночного бдения министра с постели сообщением о том, что советский посол М. Яковлев просит аудиенции. Уле Улльстену ехать на работу неохота, и он пригласил посла вместе с начальником первого политического департамента Ёраном Бергом и генсеком к себе домой. Л. Лейфланд был слегка шокирован этим приглашением, а также тем, что к телефону сначала подошла подруга и сожительница министра, но дипломатично согласился.

— Ула, чем будем угощать посла? — Спросила подруга.

— Соком и шерри, — предложил Ула и стал одеваться.

Ёран Берг дежурил в подъезде в ожидании Яковлева, а когда тот наконец появился, проводил его в квартиру своего шефа. Посол тяжело опустился в кресло и предоставил второму секретарю Анатолию Новикову возможность зачитать на шведском языке текст официального заявления из Москвы.

Если отвлечься от вступительных фраз и дипломатического этикета, то заявление сводилось к тому, что советская сторона согласна на встречу командира подлодки со шведскими представителями на борту лодки, потому что в соответствии с уставом ВМС СССР командир судна не имеет права покидать его в момент бедствия. На встрече должны присутствовать советские дипломаты, командированные посольством в Карлскруну.

— Швеция не может принять опрос командира на борту лодки. Это должно произойти на шведской территории, — решительно не согласился министр. — Если вы, господин посол, хотите, чтобы лодка была снята с мели, то опрос командира должен проводиться на наших условиях.