Андрей Романов: Военный дневник

Обратное путешествие было очень утомительное, и добрались мы до Варшавы лишь в 8 ч. вечера. Теперь снова монотонная жизнь в Седлеце. Делать нечего. Гуляешь, читаешь, пишешь, спишь, ешь, вот и все.

22 октября

Наш главнокомандующий решил съездить в 10[-ю] армию ген<����ерала> Сиверса{47} в районе Сувалкской губ<����ернии>, дабы выяснить на месте причины медленного наступления на Восточную Пруссию. В 12 ч. ночи мы выехали и 20 окт<����ября> к 7 ч. утра прибыли на ст<����анцию> Гродно. Было 4 гр<����адуса> морозу при сильном ветре. Я с Рузским сели в закрытый мотор "Ford" губерн<����атора> ген<����ерала> Шебеко{48} и поехали в штаб 10[-й] арм<����ии> в 30 верстах от города в женском монастыре Красностоке. Ехали час. По дороге видели спешное укрепление Гродно: вырубленные леса, засеки, батареи, окопы и т. д. Штаб 10[-й] арм<����ии> расположился в монастырской школе очень удобно и широко. На совещании я не присутствовал, но на обратном пути ген<����ерал> Рузский мне говорил, что главная заминка в наступлении заключалась в том, что корпуса бывшей 1[-й] арм<����ии> Ренненкампфа после его знаменитого отступления, по-видимому, потеряли свой моральный дух, и не столько войска, сколько корпусные командиры, потерявшие всякую веру в себя. Кроме того, некоторые корп<����усные> командиры (Мищенко{49} и ...{*7}), как Рузский выразился, безграмотные в военном деле, ждут наступления соседа, а сами не двигаются. Им мерещатся все новые и новые немецкие корпуса, и потому постоянно доносят в оправдание, что наступление невозможно ввиду превосходства неприятельских сил. Ну вот все это Рузскому пришлось разобрать, указать дальнейший план наступления и, главное, поддать всем немного энергии. Результатом этого и было, что 22 ок<����тября> они взяли Бакаларжево при общем наступлении. Вернулись мы из штаба в Гродно к 1 1/2 [ч.], позавтракали и выехали обратно. В 10 1/2 [ч.] вечера мы прибыли обратно в Седлец, где были получены за время нашего отсутствия новые указания штаба Верховн<����ого> главн<����окомандующего>. Эти указания шли вразрез с мнением ген<����ерала> Рузского, который и решил переговорить по телеграфу с ген<����ералом>-квартирм<����ейстером> штаба Верх<����овного> глав<����нокомандующего> ген<����ералом> Даниловым{50}. В общих чертах новые директивы сводились к следующему. Ввиду того, что армии центра за Вислой сильно продвинулись вперед, в то время как северная в Восточной Пруссии (10[-я]) и южная у Сана (3[-я]) отстали, то следует центру приостановить наступление до тех пор, пока 10[-я] арм<����ия> не дойдет до нижней Вислы, а южная - до меридиана Пельц. Возражения штаба С<����еверо>-З<����ападного> фронта сводились к тому, что в первоначальном плане (первый период войны) были две группы армий: северная в Восточной Пруссии и южная в Галиции, которые обе продвинулись довольно далеко вперед. Когда же обнаружилось движение неприятеля на Варшаву, то как из северной, так и из южной были взяты корпуса для усиления центра у Варшавы. В результате от Варшавы неприятель был оттеснен на 150 верст при очень усиленном наступлении и довольно быстром отходе неприятеля и при дальнейшем движении центра через недели две или три был бы уже в пределах Познани. Но ослабление флангов привело к тому, что они могли [быть] отброшены назад - северная группа к Неману, а южная за Сан. Ежели теперь выполнить план Верх<����овного> гл<����авнокомандования> и усилить фланги, то это придется сделать за счет центра, и тогда получится, что фланги достигнут намеченной линии, а ослабленный центр будет, весьма вероятно, снова оттеснен к Варшаве, то есть к Висле. Такой план был признан ген<����ералом> Рузским крайне рискованным. Переговоры по телеграфу, по-видимому, поколебали в Данилове уверенность, и было решено, что ген<����ерал> Рузский лично поедет в Ставку для переговоров, и вот

21 окт<����ября> в 9 ч. вечера мы и выехали в Барановичи. Ко мне подъехал в это время [Хрямин], который и поехал со мной.

В 10 ч. утра мы прибыли в Барановичи. Стояла теплая осенняя погода, гр<����адуса> 2 тепла. Туман закутал весь горизонт, и в воздухе чувствовалась сырость. На вокзале мы узнали, что к 5 ч. ждут приезда Государя. С вокзала в Ставку мы поехали на моторах. Ген<����ерал> Рузский моментально исчез в вагоне нач<����альника> штаба, а я остался в садике перед поездом. Петя Ольд<����енбургский>{51} вышел ко мне. Он недавно прибыл с юга из III арм<����ии>. Потом д<����ядя> Николаша вышел и поехал в церковь. Праздник Казанской Б<����ожьей> Матери. Я тоже поехал в церковь. Церковь в казармах железнодор<����ожного> бат<����альона>. Служил протопресвитер военно-мор<����ского> дух<����овенства> Шавельский{52}. В 12 [ч.] мы были все приглашены к завтраку в вагоне Верх<����овного> глав<����нокомандующего>. Столовая эта - простой вагон-ресторан с маленькими столиками. 1 [-й] стол: Николаша, ген<����ерал> Пантелеев, протопр<����есвитер> Шавельский и нач<����альник> шт<����аба> Янушкевич{53}. 2-й [стол]: Петюша, ген<����ерал> [Каульбарс{54}а], Димка Голицын и ген<����ерал> Рузский. 3-й [стол]: Петя [Ольденбургский], я, ген<����ерал>-а<����дъютант> Троцкий{55} и Данилов и т. д. Давали закуску, водку, вино и отличную еду. Настроение Николаши было возвышенное. Получены известия о взятии Сандомира на юге, [Бакаларжева] на севере и об отступлении по всему остальному фронту неприятеля.