Андрей Романов: Военный дневник

Большая часть дневников Андрея Владимировича никогда не публиковалась по политическим соображениям. Особенно это касается событий начала первой мировой войны.

Военные дневники великого князя весьма своеобразны. Во время пребывания на фронте он иногда описывал события за несколько дней, что делает дневниковые записи похожими на воспоминания. Вероятно, источником этих записей, систематизированных по дням и событиям, явились какие-то черновые наброски, с которых они были переписаны более ровным почерком с уточнением названий населенных пунктов, имен и дат. При чтении возникает чувство, что великий князь в будущем предполагал их опубликовать, так как порой он призывает в свидетели правильности своих суждений читателя.

При работе над текстом мы столкнулись с определенными трудностями. Прежде всего это достаточно сложный почерк великого князя, многочисленные сокращения слов и не всегда верное написание географических названий и фамилий лиц, с которыми он соприкасался. Часто это известные военачальники и политические деятели, но упоминаются также лица из числа младших офицеров, прислуги и другие, сведения о которых найти почти невозможно. Иногда автор оставлял пустое место на страницах рукописи, чтобы правильно вписать то или иное наименование или имя. Пропущенные и сомнительные места рукописи заключены в квадратные скобки, сокращения слов раскрыты в угловых скобках.

к.и.н. В. М. Хрусталев, В. М. Осин.

1914 год

18 июля 1914 г. была объявлена мобилизация, а 20 июля манифест возвещал об объявлении войны Германии. Итак, началась всеобщая европейская война. С одной, нашей, стороны: Россия, Франция, Англия; Сербия, Черногория, Япония, Бельгия и с другой: Германия и Австрия.

Истории возникновения отдельных событий я касаться не буду. Скажу лишь, что в России война была встречена с большим подъемом, но без лишнего хвастовства. Все трезво смотрели на грядущие события и ясно сознавали, что война будет тяжелой [и] упорной.

Торжественный молебен и чтение манифеста в Николаевском зале Зимнего дворца оставит на всех глубокое впечатление. Посреди залы наши святыни: образ Спасителя из домика Петра Вел<����икого> и Казанская Божья Матерь. Когда певчие запели "Спаси Господи", все запели хором и почти у всех на глазах заблистали слезы. Речь Государя еще больше подняла настроение. В его простых словах звучали, как у Апостола, силы с неба; казалось, что Господь всемогущий через него говорил с нами, и, когда он сказал: "Благословляю вас на ратный бой", все встали на колени. Особенно сильно было сказано: "Я здесь перед вами торжественно заявляю: доколе хоть один неприятель останется на земле русской, я не заключу мира". Эти слова были покрыты таким "ура", которого никто никогда не слышал. В этом несмолкаемом звуке как будто звучал ответ Создателю на Его призыв стать всем на защиту Родины, Царя и попранных прав нашей великой Родины.

Из Николаевского зала Государь прошел на балкон, выходящий на Александровскую площадь. Вся она была заполнена сплошь народом - от дворца вплоть до зданий штабов. При появлении Государя все [в]стали на колени. В эти короткие минуты Россия переродилась. Самосознание воскресло у всех, чувство долга стало на первое место, и вся мобилизация прошла при таком блестящем порядке, которого никто не ожидал. Военный министр В. А. Сухомлинов{1} мне сам говорил, что мобилизация прошла при удивительных условиях. Все шло с такой аккуратностью. Ни одной задержки. Наплыв запасных у воинских нач<����альников> превышал предполагаемую норму. Число охотников росло с каждым днем. Железные дороги работали выше всякой похвалы.

Ни одного пьяного. Все трезвые.

Грустно мне было видеть, как все товарищи уходили на войну. Проводил я

5<-ю> бат<����арею>, проводил и 6-ю, все ушли, и остался я один дома. 16 лет пробыл я в строю. Сколько усилий потратил над своими батареями и как фатально ушел из строя в феврале этого года{2}. Если б можно было предвидеть события! Но что же оставалось делать? Идти в строй, но куда? В своих батареях все вакансии заняты. Идти в чужую часть, где никого не знаешь, невозможно. Решил ждать. Проситься в какой-нибудь штаб и сидеть там без дела как-то глупо.

Но время шло. Прошел уже второй месяц войны, и стало невмоготу. Как ни тяжело было проситься в штаб, а не в строй, я все [же] решился и написал Кириллу{3}, который находился в Ставке Верховного главнок<����омандующего>. Предварительно я просился у Ники{4}, который меня благословил на это.