Владимир Райцес - Процесс Жанны д'Арк

Потерпев разгром под Компьенем, Жан Люксембургский по возвращении в Боревуар должен был выдержать еще одну «баталию» со своими домочадцами. Дело в том, что к Жанне за время ее жизни в замке успели искренне привязаться жена хозяина и его престарелая тетка. Вряд ли следует объяснять их привязанность какими-то политическими симпатиями (как это иногда делается) и видеть в этих женщинах тайных сторонниц «арманьяков». Обитательницы замка были очень далеки от политики, и их чувства к невольной гостье объясняются обаянием Жанны. Особенно горячо полюбила Жанну старшая хозяйка Боревуара мадемуазель де Линьи, у которой никогда не было детей. Обе женщины постарались, как могли, смягчить условия содержания пленницы и употребили все влияние на мужа и племянника, чтобы заставить его отказаться от постыдной сделки. Но разве могли они противостоять воле «святой инквизиции» и могущественных государей Европы, заинтересованных в гибели пленной девушки? Единственное, чего им удалось добиться, - это кратковременной отсрочки выдачи Жанны англичанам. Жан Люксембургский уступил, не желая ссориться с теткой, на богатое наследство которой он рассчитывал, предвидя, что она долго не проживет.

Мадемуазель де Линьи умерла 13 ноября. А спустя восемь дней ректор Парижского университета писал Кошону: «После удивлявших нас проволочек сия женщина (Жанна - В.Р. ) должна быть передана сегодня, как нам сообщили, в руки людей короля... Соблаговолите сделать так, чтобы ее доставили сюда, в Париж, где достаточно ученых людей и где ее дело будет тщательно рассмотрено и решено» (Т, I, 11, 12). С такой же просьбой университет обратился в тот же день к Генриху VI.

Но Совет по делам Франции не внял просьбе университета. Люди английского короля получили приказ везти Жанну совсем другой дорогой, нежели та, что вела в Париж. Ее повезли кружным путем, через Аррас, Аббвиль, Сен-Валери и Дьеп, в самый центр английских владений - в Руан. В конце декабря 1430 г. зловещий кортеж прибыл в столицу Нормандии.

Решение Бедфорда провести суд над Жанной в Руане было продиктовано отнюдь не недоверием к парижским богословам и законникам. Определяющим мотивом было желание провести этот суд на французской земле, но в максимальном удалении от освобожденной территории.

В Париже оккупанты чувствовали себя непрочно. Над ними нависали мощные крепости французов, таившие угрозу внезапного нападения. Опасность подстерегала англичан и в самом городе, где действовали тайные группы патриотов. Полиция Бедфорда свирепствовала, раскрывая действительные или вымышленные заговоры, но она была бессильна подавить все растущие сопротивление. Кое-кто из парижан связывал надежды на освобождение с деятельностью Жанны д’Арк. Как раз в сентябре 1430 г. инквизиционный трибунал Парижа рассмотрел дело двух женщин, все «преступление» которых заключалось в том, что они говорили о Жанне похвальные слова; одну приговорили к сожжению, другую - к длительному тюремному заключению. В этой обстановке судить Деву в Париже было просто-напросто опасно.

Руан же был глубоким тылом, а его поредевшее и полностью терроризированное население не было пока что способно на сколько-нибудь серьезное выступление против оккупационных властей.

Была еще одна причина, побудившая организаторов процесса избрать местом его проведения столицу Нормандии. Жанна должна была предстать перед судом бовеского епископа. Но Бове находился в руках французов, и Кошону негде было судить «еретичку»; его судебные полномочия распространялись лишь на территорию подвластной ему епархии. Каноническое право предусматривало для таких случаев возможность проводить процесс в чужом епископстве с разрешения его владыки. Обратись Кошон с такой просьбой к епископу Парижскому, он вряд ли встретил бы отказ. Но это ставило его самого в чрезвычайно трудное положение: этикет требовал, чтобы честь председательствовать на суде была бы предложена хозяину.

В Руане же все обстояло как нельзя лучше. Архиепископская кафедра была вакантной, и Кошону предстояло лишь договориться с соборным капитулом, отправлявшим коллективно функции главы епархии, о так называемой «временной уступке территории» в пределах, необходимых для проведения суда. Правда, руанский капитул согласился на это не без колебаний, так как усмотрел в просьбе Кошона первый шаг к овладению архиепископской митрой (у местных клириков были свои кандидаты), но вмешался всемогущий регент, и дело было улажено. 28 декабря капитул особым письмом признал полномочия Кошона и уступил ему территорию руанского диоцеза (Т, I, 14-16). К тому времени Жанна уже находилась в Руане.