В Розанов - Русский Нил

- А для чего у вас не одни часы на стене? Двое, трое... Я обернулся назад, ожидая увидеть еще.

- Это не мои. Я поправляю.

Он указал и на комод, где лежала по крайней мере пара карманных часов.

- Вы поправляете часы?! Изумлению моему не было предела.

- Теперь стар стал и рука не тверда. Волоска (в механизме) не могу поправить, а прежде и волосок мог. Но если волосок цел и неисправны другие части механизма, я чиню хорошо. Разберу, поправлю и соберу.

- Не ошибетесь? Ведь так тонко и сложно все?!

- Как бы ошибался - не брался бы.

По возрасту монаху 45-50. Конечно, из мужичков, и "богословие" тут ни при чем. "Живет по преданию". Это "по преданию", мне кажется, естественно заменило "истину" для темного, безграмотного люда. "По преданию" - значит ощупью. Пощупал батюшку-"так верил", пощупал дедушку-"так верил". И так до Николая-чудотворца и святителя Алексия23. "Все так верили",-говорит, ощупав всех, слепой мужичок. И заключает: "Так". Как же иначе поступить?

Я вышел с истинным уважением к слепому монаху, наполнившему жизнь свою трудом, деятельностью и пользою. Отчего, при слепоте, он выбрал такие занятия, как поправка часов и установка звонов? Явно его ум был не только деятельный, но предприимчиво деятельный; ум его окрылял и влек, ум был слишком зряч. А глаз недоставало...

Неподалеку от Ярославля расположился на левом берегу красивый Толгский монастырь24. Белая, высокая каменная ограда отнесена сажен на 50 от берега, в виду, без сомнения, весеннего разлива. Был ранний вечер, все золотилось в солнечных лучах... Красиво погуливали монахи около ограды, и другие, сидя на лавочках, любовались на проходящий пароход.

Толга - богатый монастырь с чудотворною иконою Божией Матери, явившейся здесь на дереве. Толгская Божия Матерь, в подробностях ее написания, одна из прекраснейших икон православия25.

Плыли мы и мимо старого Макария - древнего монастыря, по имени которого Нижегородская ярмарка именуется Макарьевскою26. Она, как известно, перенесена в Нижний правительственным распоряжением, а "сама собою" зародилась около Макарьевского монастыря и состояла первоначально из домашних изделий и товаров, приносимых и привозимых богомольцами, стекавшимися с Волги и впадающих в нее рек и речек, ко дню годового праздника преподобного Макария. Есть еще в Решме другой монастырь того же имени, бывший еще недавно мужским, но теперь женский. Любопытна история его преобразования: монахов становилось все меньше, да и те своим пьянством и безобразным поведением только возмущали окрестных крестьян. Наконец монахов осталось что-то человек пять, и монастырские службы не посещались никем. Монастырь надо было закрывать: но Влад. Карл. Саблер 27 придумал другое - обратить его из мужского в женский. Появились "благоуветливые монашенки", с ними деятельная и смышленая игуменья; запели они свои "стихири" и "псалмы" плачущими девичьими голосами, кроткими и жалобными, и народ кинулся сюда на богомолье и с приношениями. Старое имя и древнее место были спасены.

На пристани в Решме пассажиры парохода выслушивают "напутствующий молебен путешествующим", и пароход, конечно, пристающий здесь для своих торговых надобностей, не отходит, пока не кончится молебен и все присутствующие не получат кропления св. водою. Все это красиво и народно, и как бы не воспользоваться, чтобы ответить на порыв мирян помолиться тепло и торжественно, но служба (на этот по крайней мере раз) была до невозможности плоха, небрежна, прямо нечистоплотна. Все пассажиры были возмущены; служилось с пропусками молитв, и голоса читающих, поющих и возглашающих точно спросонья или с перепоя.

Вот и красавец Нижний! Я посетил его. Как он переменился, помолодел, покрасивел с 1878 года, когда я его хорошо знал. Теперь там действует фуникулер, почему-то называемый здесь "элеватором", вагончики на зубчатом рельсе, подымающие почти вертикально вверх. Это заменяет прежний медленный и трудный подъем на гору, на которой расположен город. Над гимназией те же две стрелки, к четырем концам которых прикреплены инициалы стран горизонта: "С. Ю. В. 3.". Я помню, что учеником этой гимназии читал роман г. Боборыкина "В путь-дорогу", и по словам автора, учившегося здесь, его товарищи в ту пору переводили эти буквы: "юношей велено сечь зело" (вместо: "север, юг, восток, запад")28. Милое остроумие, едва ли очень утешавшее тех учеников, на долю которых выпадали роковые две буквы.

Я учился в этой гимназии в директорство Садокова29, который за административные таланты был сделан впоследствии помощником попечителя московского учебного округа. Отличие для директора гимназии неслыханное и небывалое никогда! Действительно, он был очень умен. Деятелен, дальнозорок, предусмотрителен, влиятелен, и даже очень влиятелен, в городе. Голос его, авторитет его везде имел вес. В трудах он был неутомим. Гуманен. Но я имею грех, что почему-то никогда не любил его. Не любил просто потому, что боялся и что он был "начальство". Нужно его было передвинуть не на пост помощника попечителя, а прямо попечителя; тогда этот крепкий русский человек, обаятельно спокойный и ласковый, с железной волей и неустанный с утра до ночи, несмотря на 60 лет, сделал бы очень многое для образования в семи или восьми губерниях, подведомственных московскому попечителю. Но в качестве "помощника" он должен был стать только зрителем тех проделок и гешефтмахерств, какие его начальник, граф30, утонувший в долговых обязательствах, проделывал на своем "ответственном посту" с помощью правителя своей канцелярии. Мир праху их всех...