Валерий Дёмин - Русь нордическая

За последние двести лет ученые-языковеды Европы, Америки и России проделали колоссальную работу для установления неопровержимых моногенетических связей множества (счет идет на тысячи!) различных и самых экзотических языков народов мира. Сравнительное языкознание, одержавшее еще в XIX веке одну из впечатляющих побед научного разума, доказало сначала безусловное родство многочисленных и разветвленных индоевропейских языков, затем их взаимодействие с другими большими языковыми семьями. В результате усилий многих подвижников-лингвистов был сделан всесторонне обоснованный вывод о существовании на заре человеческого общества больших языковых макросемей. Так возникла носгратическая теория [10] Ностратическая теория в языкознании (от итал. nostra — «наши») — научная гипотеза, развиваемая с начала XX века рядом зарубежных и отечественных лингвистов, согласно которой на промежуточном отрезке развития языков народов мира существовала единая макросемья, включающая несколько семей и языков Евразии и Африки — индоевропейские, картавельские (кавказские), семито-хамитские, уральские, тюркские, монгольские, тунгусо-манчжурские, дравидские, корейский, а также отчасти этрусский, чукотско-камчатские, японский, нивхский, юкагирский. Перечисленные языки иногда также называют бореальными, борейскими, а саму гипотезу — сибирской. Данная теория доказывает не только былое языковое единство, но также и общее происхождение народов — носителей языков. , которая в настоящее время развивается в русле так называемой лингвистической компаративистики [11] В рамках современной компаративистики (от лат. comparatives — «сравнительный») помимо ностратической признается наличие и других языковых макросемей, например северо-кавказской, афразийской, амероиндейской, австралийской, индо-тихоокеанской и др. (См., напр.: Бурлак С.А, Старостин С.А. Введение в лингвистическую компаративистику. М., 2001). (последняя же по существу является иным названием для прекрасно зарекомендовавшего себя сравнительного языкознания (чем новоявленный термин оказался лучше старого, сказать трудно; по моему мнению, абсолютно ничем).

Книга, которую читатель держит в руках, ни в коем случае не посвящена очень сложным для восприятия неспециалистами проблемам современного языкознания. Но я счел необходимым начать именно с данной проблематики исключительно ради того, чтобы показать, как осторожно (чуть ли не на ощупь) современная лингвистика приближается в тому самому выводу, который давным-давно содержится в Библии и — в силу своей афористичности — знаком даже неграмотным верующим: «На всей земле был один язык и одно наречие» (Быт. 11, 1). Эго канонический богослужебный текст. В дословном научном переводе знаменитая фраза звучит еще более впечатляюще: «И был на земле язык один и слова одни и те же » [12] Повесть временных лет. СПб., 1996. С. 8. .

Слова-лексемы любого языка действительно берут свое начало в самых невообразимых глубинах человеческой истории. Они, точно несмываемые следы, сохраняют на себе отпечаток тех неимоверно далеких времен, когда современные языки представляли собой единое целое в составе пусть несколько примитивного, но зато общего человеческого праязыка. То была эпоха, когда, говоря словами Несторовой летописи, «быша человеци мнози и единогласии» [то есть «говорили на одном языке»]. Другое выражение из той же летописи: был «род един и язык един» [12] Повесть временных лет. СПб., 1996. С. 8. .

Не надо думать, что легендарное представление о былом единстве языков, кроме Библии, нигде больше не встречается. Предания о некогда общем для всех языке зафиксированы в разных концах земного шара у таких экзотических, совершенно непохожих друг на друга и абсолютно не связанных между собой, народов, как племена ва-сена в Восточной Африке, качча-нага в индийском Ассаме и у южноавстралийских туземцев, живущих на побережье бухты Энкаунтер. О былом единстве языков свидетельствуют и древнейшие шумерийские тексты, где прямо говорится о том времени, «когда речь человечья единой была», и лишь впоследствии языки расщепились и возникло «разногласие».

В настоящей книге выводы сравнительного языкознания (лингвистической компаративистики) привлекаются в качестве важного и исключительно надежного, но все-таки вспомогательного, материала. При этом весьма существенное значение приобретают данные ономастики, топонимики, гидронимики [13] Ономастика (от греч. опута — «имя») — раздел языкознания, изучающий собственные имена людей, географические названия и т. п. Топонимика — наука о географических объектах (в широком смысле включает в себя и гидронимику). Гидроним (от греч. hidro — «вода» + опута — «имя») — название реки, озера, моря, канала, ручья, пруда, болота и любого другого объекта, связанного с водой (в том числе родника, памятного колодца и т. п.). . Географическая этимология играет незаменимую роль при осмыслении путей миграций гиперборейских протоэносов, оставлявших на своем пути движения с Севера на Юг многочисленные топонимические следы, сохранившиеся по сей день. Однако главная цель этой книги состоит в другом. А именно: показать, продемонстрировать, проиллюстрировать — как в истории мировой культуры сохранялись и передавались от поколения к поколению, от народа к народу некоторые фундаментальные, смыслозначимые понятия, неизбежно имевшие словесное оформление. Вследствие этого становится понятным необходимость обращения к выводам лингвистической компаративистики (сравнительного языкознания).