Андреа Жапп - Ледяная кровь

Мгновенно уступив недвусмысленным угрозам монсеньора д'Отона, своего сюзерена, а теперь и зятя, Эд де Ларне нашел провинцию, где, по словам барона, его дражайшая племя кница воссоединилась с миром Господа. Однако он упорно повторял, будто больше ему ничего не известно. Конечно, Эд де Ларне не горел желанием испытать на себе остроту клинка Артюса д'Отона.

Когда после упорных долгих поисков Аньес удалось выйти на след своей старшей дочери, она узнала, что Матильда де Суарси исчезла из аббатства два месяца назад, ночью, прихватив свои вещи, не забыв украсть несколько культовых предметов и дюжину книг, которые можно было легко продать. По улыбке матери-аббатисы Аньес д'Отон поняла, что беглянку практически не искали, поскольку ее пребывание в монастыре не оставило приятных воспоминаний ни у послушниц, ни у монахинь. Эта новость ошеломила ее, хотя намного меньше, чем она опасалась… или надеялась. Но внутренний голос подсказывал Аньес, что однажды Матильда вновь появится в ее жизни, хотя бы для того чтобы потребовать свое имущество, поскольку ее мать вышла во второй раз замуж.

Рыцарь де Леоне обрадовался, когда приор кипрской цитадели продлил ему отпуск во Франции. Арно де Вианкур велел Леоне тайно сблизиться с монсеньором де Го, архиепископом Бордо, чтобы защитить дело ордена госпитальеров. Рыцарь охотно исполнил приказ приора, позволявший ему наблюдать за мадам Аньес.

Пятого июня 1305 года монсеньор де Го был избран Папой под именем Климента V. Новый понтифик, обладавший тонким политическим чутьем, оставил при себе камерленго Гонория Бенедетти, о котором теперь знал гораздо больше благодаря стараниям Арно де Вианкура, справедливо рассудив, что близкий враг безопаснее врага, плетущего заговоры вдалеке.

Гораздо выше, чем замок, земли и роскошные украшения, Аньес де Суарси оценила обещание своего любимого супруга, Артюса д'Отона, разыскать «шалопая» Клемана. В конце концов Аньес пришлось признаться удивленному графу, что мальчик на самом деле был девочкой, нуждавшейся в защите и покровительстве. Рассказывать обо всем остальном было слишком опасно, и Аньес решила из осторожности прибегнуть к спасительной лжи.

Через год Аньес д'Отон, окруженная преданностью и неусыпной заботой супруга, который, по ее словам, превратился в «старую беспокойную курицу», родила мальчика, такого же темноволосого, как и его отец. Крошка, едва увидев свет, начал сучить ногами и весь день и добрую часть ночи требовать грудь. Повитуха, сразу же полюбившая горластого малыша, подхватила его на руки и, как это было принято при рождении первого наследника, понесла показывать, «что их у него два, да и он сам ладно скроен, слово присяжной матроны». [88]Аньес захотела назвать своего первенца мужского пола Филиппом. Все расценили это как дань уважения королю. Аньес не стала никого разубеждать, хотя ни секунды не думала о короле. Просто это имя пришло ей на ум ранним утром, едва она проснулась, за несколько дней до родов.

А повитуха рассказывала всем, кто хотел ее выслушать, но особенно тем, кто угощал ее вином в таверне города, что за нее долгие годы своего ремесла ей еще никогда не приходилось принимать таких родов. «Ветерок, говорю я вам! Этот весельчак весом в девять фунтов вылетел из нее, как ветерок. Я даже не успела взять лохань, как он уже выскочил, посиневший от рева! А ведь по ней не скажешь. Она такая изящная, но просто создана для того, чтобы дать жизнь многочисленному крепкому потомству».

Узнав о рождении маленького Филиппа д'Отона, Франческо де Леоне уехал на Кипр. Дружба, которую засвидетельствовал ему Арно де Вианкур, согревала сердце рыцаря. И все же один вопрос не давал ему покоя ни днем, ни ночью: у нее должна родиться дочь! Род продолжается только по женской линии.

Благодаря бесценным указаниям мессира Жозефа из Болоньи разработка рудника От-Гравьер оказалась не такой трудной, как опасалась Аньес. Став после замужества богатой, Аньес поняла, что не в состоянии расстаться со своими привычками, приобретенными в бедности. Она откладывала все деньги, которые приносил ей рудник, чтобы затем отдать их Клеманс. Ведь ее любимая дочь вернется, так было надо, и Господь не позволит, чтобы Аньес жестоко страдала теперь, когда они обе могли быть такими счастливыми.

Мессир Жозеф из Болоньи, который знал решительно все, как и говорила Клеманс, объяснил Аньес, что, конечно, можно было бы добывать руду для продажи сеньорам или монастырям, владевшим кузнечными печами, как это делалось повсеместно. Но на этот раз законы Нормандии благоприятствовали ей. В этой провинции существовали влиятельные Лиги кузнецов, [89]сосредоточенные в соседнем краю Уш. Лиги, не желавшие иметь дело с сеньорами и монахами, брали рудники в аренду, выплачивая их владельцам определенный процент. Аньес обратилась к нормандским кузнецам и ни разу не пожалела об этом.