Олег Платонов - Мастера государственной измены

Возражение. Книга печатана истин заблуждении, как сам он говорит, из корысти, а посему как он может говорить, что-де книги они печатали нравственные, ибо сам он о сей книге говорил, что нельзя этому автору верить, а из сего судить должно, что они предпочитали корысть свою более, нежели охранить общество от развращенных мыслей.

28. Вопрос. Печатал ли ты книги, называемые таинственные, но в то же время запрещал печатать имя автора и переводчиков их, то о сем открыть тебе, для чего ты имена сии таить велел?

Ответ. Не могу припомнить, при каком бы случае и при какой книге я утаивал или приказывал утаивать имена авторов; но сколько могу помнить, печатаны были книги так, как оные приносимы и отдаваемы были переводчиками и авторами.

Возражение. Что таинственные книги печатаны с повелением от него таким, чтоб имен авторов не печатать, сие найдено в его бумагах, а он сие скрывает, хотя закрыть сочинителя тех книг; из сего можно заключить, что оные книги, вредные и наполнены развращенными выражениями, однако ж, можно сведать от приказчика Кольчугина или от его товарищей.

29. Вопрос. В ответах своих говоришь ты, что-де в ложах происходило, то ты совсем мало знал; но вот ты обличаешься, ты был первый подвижник в вашем сборище и сам писал все постановления оного, а потому и должен ты открыть, не утаивая ничего, а паче не отвращая на мертвого Шварца.

Ответ. В ответах моих, где показывал я, что совсем чего не знаю или о чем мало знал, говорил и без всякого укрывательства себя, как только и сколь мог упомнить; что же ни я, ни другой кто из русских заводчиком или вымыслителем сего не был, но искали все вместе, сие по всем показаниям моим и по взятым у меня бумагам видно, а что во взятых у меня бумагах находятся многие переписанные моею рукою, то сие потому, что по предписанию ли или так было сказано на словах (сего, верно, не могу упомнить), чтоб всякий начальник для употребления бумаг в своих собраниях с находящимися под его начальством членами переписывал все бумаги сам своею рукою, так и я должен был оные переписывать сам для употребления с находящимися тогда под моим начальством членами. На умершего же профессора Шварца не обращал я ничего с намерением закрывать себя, но точно так показывал, как происходило и сколько мог припомнить.

Возражение. В ответах, выше сего описанных, говорил он, что-де в ложах происходило, то будто б он совсем не знал или знал мало, а большею частью знал Шварц; но сие говорит он неправду, потому что вся связь их сборища писана рукою его, Новикова, не только однажды, да и дважды; а по сему видно, что он в сем сборище первый был подвижник.

30. Вопрос. Не устыдился ты, при всех тебе деланных внушениях и убеждениях о показании самой истины, в ответах твоих сие все презрить и показал, между прочим, что будто ты имел со Шварцем холодность, но ты о сем сказал неправду; что Шварц был предан тебе, а ты ему, в сей сказанной тобою неправде обличаешься тем, что ты

в ложах предлагал о даче Шварцевой жене за подвиги мужа ее награждений и о произвождении ей и детям ее вечного пенсиона.

Ответ. В показании моем, где говорил я о бывшей между Шварцем и мною холодности, говорил я не вымышленно, но сказал только, как действительно было: о чем и все те, которые были с ним в короткой связи, знают. Что же профессор Шварц всеми в короткой связи с ним бывшими был любим и уважаем, того я нигде не отрицал. Что же предлагал я, не помню только где, в ложе или в Дружеском обществе: о даче оставшейся жене его с двоими детьми пенсиона, то сие подлинно было так, потому что она осталась после его без всякого пропитания.

Возражение. В ответе говорил, что будто б между Шварцем у него происходила холодность и будто б Шварц многое от него скрывал; но из бумаг его видно: первое — говорил он и товарищи его такие похвальные при погребении его речи, кои достойны б были самому великому в государстве мужу по сделанным заслугам отечеству; второе — подал в сборище предложение о даче жене Шварцевой награждения, а потом и о вечном ей и детям пенсионе.

31. Вопрос. Сходно ли с установленною Государю присягою делать в вашем сборище присягу в том, чтобы пред начальником никакой тайны не умалчивать[?] Сие инаково полагать нельзя, как вы обязывали сею присягою таких людей, кои находятся в службе государевой, то и открыть вам, для каких видов сию клятву налагали?

Ответ. Не могу вспомнить точных слов сего пункта, но сколько могу припомнить, то кажется, что сказано там не в неограниченном, но в ограниченном смысле: ’’Ни о какой тайне не умалчивать’’. С прибавлением слов ’’относящейся до него или относящейся до ордена’’. В противном случае никто бы не стал оной делать. И по сему пункту делающий оную не только о государевых делах, но ниже о своих собственных домашних делах не обязывается открывать. Я не могу упомнить, в какой пиесе, но верно знаю, что есть изъяснение как сего, так и других пунктов, в котором ясно сие истолковано. Да помнится же мне, но верно сказать не могу, едва ли и сверх сего объяснения не было о сем точно пункте писано, что он кажется здешним членам не довольно еще ясным, так чтобы дали оному ограниченный смысл или же при поездке бароновой о сем поручено изъясниться, только всегда после того сказывали изъяснение в отрицательном смысле, к чему по сему пункту не обязывается.