Олег Платонов - Мастера государственной измены

Возражение. Как он по сему пункту вопрошаем был двоекратно по причине несогласного с существом самого дела показания, как о том значит особая при сем записка; в сем пункте сам он признает себя преступником.

22. Вопрос. В бумагах твоих взяты писанные твоею рукою под № 12 из ответа великого приората извлечения на представление Сацер-досово, для чего ты оное писал, какое ты имел побуждение оное писать так, как и означенных в тех тетрадях персонах объяснить, по каким обстоятельствам они в те тетради внесены?

Ответ. Имя кн. Репнина внесено было в сей ответ по представлению же баронову; здесь скажу все, что о знакомстве кн. Репнина знаю. Офицер Гине, на которого сестре женат сын Татищева, приехал в Москву, помнится, в начале 1785 года и познакомился с кн. Трубецким, с бароном [Шредером] и со мною, помнится, по письмам от Поздеева.

Он весьма хвалил кн. Репнина и сказывал, что в нем сделалась великая перемена. Барон этого Гине полюбил, и он жил с ним; после того князь приехал в Москву, и Гине их познакомил, и барон с ним видался. Сколько продолжалось его с князем знакомство, не помню, но кажется, что до самого отъезда. Я слыхал от кн. Трубецкого, по словам бароновым, великие о нем похвалы. По отъезде бароновом в Берлин продолжали с князем знакомство Поздеев и Гине по его препоручению. А по возвращении бароновом из Берлина, во время которой бытности своей писал он упоминаемое представление в Берлин, в 1786 году в конце виделся он с кн. Репниным один раз, и после свидания сего слышал я от кн. Трубецкого, что барон Шредер князем Репниным недоволен и видеться с ним более не хочет, а хочет знакомство свое совсем прервать. Причину сего мне не сказали, а только что барон князем крайне недоволен, и барон больше с ним, кажется, и не видался. По отъезде бароновом с Кутузовым в Берлин опять в 1787 году, кажется, года через два или больше, не помню, виделся с князем Репниным кн. Трубецкой и советовал ему познакомиться покороче с Ив. Вл. Лопухиным; но сам ли он ему о том сказал или через Поздеева, сего не помню, и от того времени кн. Репнин состоит в знакомстве с Лопухиным.

По содержанию сего ответа, хотя и дозволено было кн. Репнина принять в орден, но он, барон, по неудовольствию своему на него или по другим каким причинам только не исполнил этого, а по отъезде его и нельзя уже было исполнить сего и доныне по причине присланного с бароном запрещения с наступления 1787 года прервать всякие собрания и принятий никаких не делать, хотя же и позволено кого принять, до того времени, покуда прислано будет опять дозволение, а сего позволения еще нет, и оного в Берлине Кутузов и дожидается. И потому я уверен, кн. Репнин еще не принят.

По последнем этом отъезде барона Шредера кн. Трубецкой этот ответ перевел с немецкого языка и дал мне списать для себя; конца же сего ответа не дал, почему так и остался недоконченным.

Дополнение. В дополнение сказанного о кн. Репнине: что он принят только в теоретический градус; но кем принят, бароном ли во время его знакомства или после сего, верно не помню. Право же главного надзирателя дал ему Ив. Вл. Лопухин. В сем градусе и ныне он состоит. В орден же он не принят, хотя и позволение было его принять по сказанной там причине. А что князь Репнин действительно и по сие время не принят, то сие и список, данный мне Ив. Вл. Лопухиным, во взятых у меня бумагах доказывает, потому что кн. Репнин в том списке показан только в теоретическом градусе, с правом главного надзирателя.

О том, что у нас связь с берлинскими братьями, и что переписка с ними есть, и что Кутузов там живет, кажется, должен знать кн. Репнин, ежели еще не от Шредера, то от Ив. Вл. Лопухина; однако ж, верно сего не знаю. По сему 22 пункту моего показания, равно и в сем дополнении употребляемые мною слова: не знаю, не помню, помнится — не из укрывательства, но истинно в прямом смысле и без всякого обмана и коварства.

Что касается до бумаги: ответ приората на представление Сацердо-сово, то поистине показание мое справедливо и не ложно о том, что бумага сия или ответ писан не ко мне, но к барону Шредеру. Ежели же бы ко мне, то и представление было бы от меня, а не от барона, чего во всем том ответе нет, и мое имя Коловион даже нигде не упоминается. По переводе же сего ответа князем Трубецким дал он мне его списать не по праву, что я должен иметь у себя сей ответ, но по доверенности его ко мне.

Возражение. В сем пункте явно он себя обличает, что он преступил должность верноподданного, но, однако ж, говорит, что-де к Шредеру писал кн. Трубецкой, а что-де на то Шредер писал, что-де Трубецкой письма не показывал; о сем, кажется, надобно спросить князя Трубецкого, а притом взять и подлинное Шредорово письмо.