Павел Милюков: История второй русской революции

Все три товарища министра: Бальц, Скарягин и Демьянов — после этого подали в отставку и остались только тогда, когда Малянтович признал неправильность своих действий. Внешняя сторона этого эпизода рассказана в воспоминаниях Демьянова в IV томе «Архива русской революции».

Доклад Полковникова правительству 23 октября, следовательно, не был так оптимистичен, как утверждает Керенский о его рапортах себе.

В статье «Гатчина» Керенский иначе резюмирует свою последнюю речь: «Я заявил, что все возможные меры для подавления восстания приняты и принимаются Временным правительством; что оно будет до конца бороться с изменниками родины и революции; что оно прибегнет без всяких колебаний к военной силе, но что для успешности борьбы правительству необходимо немедленное содействие всех партий и групп» и т. д.

Эту точку зрения А. Ф. Керенский усвоил впоследствии как метод своего оправдания перед потомством. Из своей статьи «Гатчина», цитированной выше (Современные записки. X), он излагает тот взгляд, по которому восстание большевиков чуть не являлось плодом нового заговора «корниловцев». «Общественные группы, поддерживавшие «диктатора» и связанные с ним, — говорит он, — постановили: не оказывать правительству в случае столкновения его с большевиками никакой помощи». Их стратегический план состоял в том, чтобы сначала не препятствовать успеху вооруженного восстания большевиков, а затем, после падения ненавистного Временного правительства, быстро подавить большевистский «бунт». Таким образом должны были быть достигнуты, наконец, цели, поставленные корниловским восстанием. Военные и штатские стратеги, авторы этого замечательного плана, были твердо убеждены в том, что большевистский триумф не представит из себя никакой серьезной опасности и что в 3-4 недели «здоровые элементы» русского народа справятся с бунтующей массой и установят в России «сильную власть». Конечно, толки этого рода были, и по «сильной власти» тосковали и не одни «контрреволюционеры» в России. Но едва ли Керенский прав, утверждая, что на этом настроении, враждебном Керенскому и захватывавшем все более широкие круги, основан был целый «стратегический план» и что состоялось даже «постановление» — допустить низвержение правительства большевиками. То, что есть верного в соображениях Керенского, изложено в тексте этой книги, составленном в 1918 г.

«Новое слово», 2 апреля (20 марта) 1918 г. Статья «Правительство Керенского накануне переворота».

В своем изложении событий («Гатчина») А. Ф. Керенский вообще придает решению Совета республики более роковое значение, чем оно имело в ряду других факторов большевистского успеха. Он готов признать, что успех партии в значительной мере объяснялся тем, что остальные социалистические партии и советские группировки, относясь ко всем сведениям о готовящихся событиях как к «контрреволюционным измышлениям» (то есть в сущности довольно близко к тогдашнему взгляду самого Керенского), даже не пытались своевременно мобилизовать свои силы, способные в нужный момент оказать сопротивление большевистским затеям внутри самой революционной демократии. «Мы видели, что основная причина этого была в стремлении держать «единый фронт» этой «революционной демократии» (кавычки на этот раз самого Керенского) с большевиками против несоциалистической части демократии». Теперь Керенский желает переложить часть вины на «большевиков справа», «которые не могли преодолеть в себе жгучей ненависти к правительству мартовской революции», и на весь состав Совета, «раздираемого внутренними распрями и непримиримыми противоречиями мнений». Мы видели, что вся правая половина Совета была готова оказать немедленное содействие правительству, и, следовательно, характеристика Керенского должна относиться только к левому крылу, из-за поведения которого, как видно из текста, и был потерян в бесплодных прениях весь этот день.

К этой цели, вероятно, и сводились переговоры большевиков с другими социалистическими партиями — переговоры, о которых говорил Дан Керенскому (см. выше).

П. Н. Малянтович и в эту решительную минуту проявил нерешительность и настоял на отмене решения о немедленном аресте членов военно-революционного комитета. Он заявил, что необходимо предварительно расследовать, кто является авторами воззвания к населению и к гарнизону, какую цель преследовало это воззвание, и лишь тогда произвести аресты, а пока достаточно в срочном порядке начать судебное преследование против членов военно-революционного комитета. С другой стороны, однако, Малянтович согласился вернуться к аресту как к мере пресечения относительно тех большевиков, которые, после того как были выпущены под залог, агитировали среди войск и населения (Троцкий, Коллонтай и др.).