Леонид Бежин - Смерть и воскресение царя Александра I

И полянка была: вот она, эта полянка! Та самая! Но где домик старца с журчавшим под ним родником? Конечно же, сгинул, исчез и следа не осталось, как не осталось следов и от прежней Хромовки, нынешняя же – полуизба-полудачка – возникла на пустом месте, поэтому и название словно бы ей и не принадлежит! Название – ей, а она – названию: так и пребывают во взаимном отстранении, не зная, не ведая друг о друге, две Хромовки, не новая на месте старой, а – новая на голом месте.

Да, на голом, доставшемся в наследство… Поэтому из всех жителей, к которым я обращался, лишь один махнул рукой в сторону бывшей заимки: похоже, там… Так я и вышел на ту полянку, где все утонуло в бурьяне, где ничего не осталось и ничего не напоминало, но был такой же солнечный день, и что мне мешало представить, как старец – по-военному руки – маршировал перед двумя женщинами, приехавшими его навестить!..

В город я вернулся пешком – по старой дороге, которой ходил и Феодор Козьмич, когда случалась нужда побывать в Томске, в своей келье или монастыре. Из Томска на заимку Хромов, конечно, возил его на лошади, оказывал уважение, а вот с заимки в Томск старец ходил пешком этой дорогой – с заплечной котомкой, с посохом, как странник… Краеведы рассказывают, что в старые времена дорога была чисто выметена, освещена фонариками и вообще имела обустроенный, цивилизованный вид: в праздничные дни по ней гулял народ и прокатывались тройки с бубенчиками. При советском режиме цивилизованный лоск с нее, понятно, сошел – ухабы, рытвины, чертополох… К тому же по ней проложили рельсы и пустили трамвай, который грохочет на всю округу и поднимает облака пыли.

Но все-таки этой дорогой, опираясь о страннический посох, в город неузнано вступал император, называвший себя Феодором Козьмичом…

В городе я разыскал Виктора Федорова, с которым давно собирался встретиться, – разыскал в университете, где он работал, но не на кафедре истории или литературы, а в коридорчике, куда выходили двери разных хозяйственных служб. И вот за одной из этих дверей с табличкой, обозначавшей некую административную должность, я и увидел человека с рассеянным взглядом, тихим голосом и бледным, несколько даже изможденным лицом мученика-дилетанта, который днем добросовестно выполняет свои должностные обязанности (ну, скажем, по снабжению), но зато ночами, когда молчит телефон, спят жена и дети, предается изобретению вечного двигателя, поискам лекарства от всех болезней или доказательству существования Атлантиды.

Да, есть это в русском характере – в ночной тишине, на кухне, под мигающим светом лампы… Вот и Виктор Федоров прочел однажды, что многие считают сибирского старца Феодора Козьмича, умершего в его родном городе, императором Александром I. Прочел и решил доказать, что этого не могло быть: слухи, выдумки, сплошная неправда. Начал доказывать и собрал более ста доказательств, что это так и было. Правда! Более ста, среди которых есть и неизвестные науке, найденные им самим. К примеру, Виктор Федоров установил, что посмертная маска Александра, фотография которой приводится в большинстве работ, снята с живого и снята самим Александром, чтобы посвященные в его тайну люди могли представить ее как свидетельство смерти императора. А как же иначе – без маски не поверят! По протоколу положено, – значит, должна быть маска!

Виктор Федоров, не чуждый криминалистике, также провел графологическую экспертизу, подтвердившую идентичность почерков Александра и Феодора Козьмича. Словом, было о чем поговорить нам, мученикам-дилетантам, разгадывающим тайну сибирского старца, но тут я заболел…

Заболел, и у меня начался жар, озноб, лихорадка, когда я услышал от Виктора Федорова, что в Томске живет правнучка купца Хромова и у нее хранится рубаха, вязаная шапочка и другие вещи старца Феодора Козьмича. Хранится как наследство от прадеда, как семейная реликвия, которую она никому не показывает, даже работникам музея. Вернее, им-то, дотошным и назойливым, в первую очередь… Был такой случай: пришли, просили показать, умоляли, но она так и не вынесла, опасаясь (и не без оснований, надо сказать), что ее реликвию отнимут, заберут в музей – и прощай! Поэтому даже в Томске рубаху и шапочку Феодора Козьмича мало кто видел – Виктору Федорову тоже не довелось. Он даже не знает адреса женщины и может дать лишь телефон людей, которые сами тоже не знают, но зато у них есть телефон тех, кто, может быть… а вдруг?!.. знает.