Михаил Жирохов - Опасное небо Афганистана. Опыт боевого применения советской авиации в локальной войне. 1979-1989

Слабым звеном в обеспечении боевых действий авиации являлась недостаточная достоверность и полнота разведданных по расположению средств ПВО противника, что приводило к неожиданному противодействию авиации на подходах к районам нанесения ударов и значительно снижало безопасность воздушных перевозок. Немаловажным фактором в безопасном применении авиации являлось и недостаточно развитое радиолокационное поле на территории Афганистана, что значительно снижало возможности управления авиацией.

Если говорить о массовых потерях личного состава ВВС в Афганистане, то отдельной строкой стоит вынести обстрелы аэродромов и, соответственно, мест расположения личного состава авиационных частей. В этой связи нельзя не вспомнить случай самой массовой гибели летно-технического состава 50-го осап на аэродроме Кабул 13 ноября 1988 г. [31] Кстати, в недавно вышедшей книге С. Сергеева «Мы атакуем с небес» дата этого трагического события названа неправильно. Тогда в результате попадания реактивного снаряда в модуль погибло 11 летчиков и техников преимущественно 4-й эскадрильи. Воспоминания очевидца этого страшного события Виктора Иосифовича Дрона поражают своей откровенностью: «С утра все вертолеты работали по плану. В 10:03, когда я находился на КП ИАС полка (командный пункт инженерно-авиационной службы) и смотрел со 2-го этажа, как выруливало дежурное звено по прикрытию самолета Ил-76, заходящего на посадку, совсем рядом со стоянкой вертолета Ми-24 с бортовым номером № 23 разорвался реактивный снаряд, пущенный моджахедами. На излете снаряда не было слышно, так как мешал грохот выруливающих вертолетов. В этот момент я видел, как через эту стоянку проходил мой начальник ТЭЧ звена старший лейтенант Князев Владимир Сергеевич, я подумал, что он погиб.

Я сбежал со второго этажа КП ИАС и поспешил к месту разрыва, чтобы оказать помощь старшему лейтенанту Князеву, а он поднялся с земли и пошел ко мне. Я его остановил, осмотрел со всех сторон и, на мое удивление, не нашел ни одной раны от осколков. Спросил у него, как он умудрился выжить, он ответил, что услышал снаряд на излете и сразу упал на землю. Конечно, он был сильно испуган, но не паниковал. Этим ЧП, к сожалению, день не закончился. Дальше работа шла своим чередом. Вертолеты выруливали строго по плану, технический состав после их посадки быстро готовил к повторному вылету, заряжали блоки Б-8-В20 реактивными снарядами С-8, пушки 30-мм снарядами и пулеметы патронами 12,7 мм.

К 13:00 большая часть личного состава перемещалась в столовые на обед. Я быстро пообедал и вышел со столовой, а передо мной оказалось много куда-то спешащих летчиков 4-й вэ. Я одного спросил, куда это вы торопитесь, он ответил: порнуху смотреть. Я зашел в свой модуль в комнату и только закрыл дверь — услышал мощный нарастающий рев падающего реактивного снаряда. Чисто инстинктивно я упал на пол в комнате и накрыл голову ладонями.

Рядом раздался очень сильный взрыв, я поднялся и быстро выскочил на улицу. Увидел густую пыль. Солдаты лежали около модуля, ко мне шел вялой походкой кто-то из летчиков 4-й вэ, я его остановил, взял руками за плечи, посмотрел на грудь, живот, ноги — все было цело, на голове волосы у него были выжжены полностью, щека была разрублена осколком. Спросил его: сможет ли он дойти до санчасти, он ответил, что нет. Поднял лежащих двоих солдат и приказал отвести раненого в санчасть. Они взяли его под руки и повели. Меня удивило, что он такой вялый после легкого ранения, я повернулся и посмотрел в спину раненому, а у него в левой лопатке было ранение и кровь текла по спине до самого пояса. Потом я увидел разрушенную часть модуля 4-й вэ (наши модули были рядом).

Подбежал к упавшей стене. Там сидел раненый ко мне спиной, опираясь на руки. Подошел к нему, он сказал: «Помоги мне». Внутри комнаты что-то горело, и много тел лежало на полу. Я его взял, раненого, под мышки и потянул из огня, а его левая нога осталась на месте, ее отрубило осколками. Раненый оказался для меня очень тяжелый, и я позвал солдат, сказал, чтобы они отнесли его в безопасное место и перетянули жгутом ногу, а оторванную часть также чтобы забрали. Потом вошел в комнату. Тяжело, конечно, передать тот ужас, который мне пришлось увидеть. Я только сделал несколько шагов, как тут же споткнулся на кусочках черепа и мозгах.

Одному офицеру снесло череп, и осталась только нижняя часть, справа от меня снесло взрывом молодого лейтенанта со стула. Он сидел, в голове у него было несколько отверстий от осколков, а крови почему-то почти не было. А в левом углу корчились от боли другие ребята. Прямо передо мной лежал прапорщик на полу, он смотрел на меня красными глазами, он пытался что-то мне сказать. Не знал я, что ему сказать, но попытался его успокоить и просил потерпеть. Хотелось услышать его последние слова, но он так и не смог ничего сказать, у него осколки вошли в горло. Была также пробита грудь, и через раны выходил воздух вместе с кровью. Разорван у него был и живот, видны были кишки. У меня возникла сильная злость к моджахедам, которые это сделали, хотелось их стрелять и стрелять. Я какое-то время один стоял в этой кошмарной комнате.