Дмитрий Травин - Модернизация - от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара

Необходимость решения первой задачи ни у кого никаких сомнений не вызывала. До прихода Чубайса в энергетику многие предприятия либо не платили вообще за электричество, либо рассчитывались с РАО «ЕЭС» при помощи бартера продукцией, возможность реализации которой была весьма сомнительной. Неплатежи означали, что либо энергетика зачахнет, либо ее будет содержать бюджет, отнимая деньги у медицины, образования, культуры. Бартер же означал, скорее всего, прямую коррупцию, поскольку энергетик мог брать крупные взятки за свое согласие принять в уплату не деньги, а вышедшие из моды башмаки, унылые детские игрушки либо консервы с давно прошедшим сроком годности.

Но вот необходимость перевода энергетики на рыночные условия функционирования была неочевидна. Чубайс говорил, что это — единственный способ привлечь в отрасль частные инвестиции и начать наконец строить новые электростанции. А ему возражали, уверяя, что большой потребности в новых мощностях у нас в стране на данный момент нет. Инвестиции могут и подождать до лучших времен.

В ответ на это Чубайс рисовал крест, образуемый восходящей кривой, демонстрирующей рост потребностей в электричестве, и нисходящей, отражающей выбытие производственных мощностей по причине износа. Пересечение кривых показывало точку, в которой Россия начнет испытывать дефицит энергии.

Теоретический крест действительно стал реальностью. Однако в данном случае объективные обстоятельства, сыгравшие в середине 90-х гг. против Чубайса, оказались на его стороне. Высокие цены на нефть обусловили столь динамичное развитие российской экономики, что дефицит мощностей быстро дал о себе знать. При 10 долларах за баррель кривые, возможно, и по сей день не сошлись бы.

Но, впрочем, оставим эти споры в стороне и поглядим, удалась ли Чубайсу реформа как таковая?

В смысле ликвидации бартера и неплатежей она, бесспорно, удалась. Неплательщикам свет отключали с чрезвычайной жесткостью, почти не взирая на лица. В фольклоре начала 2000-х гг. ситуация оказалась отражена анекдотом, который, несмотря на свою краткость, прекрасно демонстрирует не только место Чубайса в умах сограждан, но и общие воззрения россиян на политику:

Москва. Поздняя ночь. Кремль. В окне горит свет. Это работает Путин.

Москва. Поздняя ночь. Кремль. В окне погас свет. Это работает Чубайс.

Впрочем, у экспертов есть сомнение в том, что успех борьбы с неплатежами — результат действий Чубайса. Трудно сказать, в какой степени они исчезли благодаря применению жестких мер, а в какой по причине общего роста благосостояния, т.е. по причине появления у потребителей денег, которыми можно с поставщиком рассчитаться. Не исключено, что проблема со временем рассосалась бы и сама.

Но вот реформа электроэнергетики, как таковая, сама собой, естественно, не произошла бы. К середине 2008 г. Чубайс отделил турбины и генераторы от проводов и столбов, выделил несколько генерирующих компаний и отдал их на волю рынка. Впрочем, есть скептики, полагающие, что в нынешней России государство очень скоро вновь поставит все под свой контроль и десятилетние усилия Чубайса пойдут насмарку.

Какие же выводы следуют из того повествования об экономических реформах, которое мы осуществили, составив биографии их главных героев? И самое главное — какие выводы будут актуальны для России?

Вывод первый. Россия благодаря реформам вышла из многолетнего пребывания в плену неэффективной административной экономики. Этот выход мы осуществили далеко не лучшим образом. Однако ошибки были связаны не с тем курсом, который реформаторы взяли в начале 1990-х гг., а скорее с отходом от этого курса.

К тому времени, когда начались российские реформы, за рубежом уже был накоплен некоторый опыт осуществления преобразований. Первой попыткой уйти от административного социализма стал рыночный социализм югославского образца. Опыт Тито показал, что, несмотря на внешнюю привлекательность, рыночный социализм несет в себе неразрешимые экономические проблемы. Социалистическая Югославия столкнулась с высокой инфляцией, нарастающей безработицей и в конечном счете предпочла двинуться в сторону капитализма.

Несколько иным путем реформировалась Венгрия при Кадаре. Он не стал вводить систему самоуправления, да и вообще старался двигаться вперед маленькими шажками. Однако после ряда последовательных рыночных сдвигов Венгрия вынуждена была прийти к рынку, конкуренции и приватизации с минимумом административного государственного вмешательства.