Дмитрий Травин - Модернизация - от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара

В 1846 г. он вернулся и, более того, стал великим визирем. Торговый кодекс начал действовать. Он, в частности, защищал права иностранцев, которые раньше не имели особых шансов на успех в имущественных спорах с коренным населением империи. Создание благоприятных условий для ведения бизнеса иностранцами имело огромное значение, поскольку коренной турецкий бизнес был слаб, безынициативен, а главное, сильно ограничен в своих действиях нормами шариата.

Торговый кодекс сыграл свою роль. Европейские предприниматели активнее стали делать бизнес в Османской империи, чему способствовала также и либерализация внешнеэкономических связей империи. Относительная свобода торговли эпохи танзимата стимулировала конкуренцию и знакомила местные деловые круги с зарубежными товарами и методами ведения бизнеса.

В чем страна совсем не преуспела, так это в финансовой сфере. Сначала Крымская война подорвала и без того непрочный бюджет, а затем уставший от реформ султан пустился во все тяжкие. Он построил новый роскошный дворец и вообще швырял деньги направо и налево. Под конец своей жизни монарх преуспевал в основном лишь в гаремных делах, производя на свет невероятно большое количество детей. Умер он в 1861 г. в возрасте 38 лет. А империя тем временем влезала в такие долги, из которых уже невозможно было выбраться.

В 1875 г. турецкое правительство объявило о дефолте. Естественно, после этого (а также после зверств, допущенных при подавлении восстания в Болгарии) интерес европейского бизнеса к Османской империи заметно упал. Многим, наверное, казалось тогда, что восточное общество нереформируемо и навеки обречено прозябать под властью жалких, туповатых правителей.

А через шесть лет после этого события в Салониках (ныне греческом, а тогда османском городе) родился Мустафа Кемаль. Возможно, уже то, что вырос он в европейской части империи, в городе, где турок было не больше десятой части населения (а доминировали греки и евреи), настроило будущего реформатора на вестернизаторский лад. Во всяком случае учился он в светской школе, довольно рано пристрастился к греческой анисовой водке и карьеру стал делать по армейской части, т.е. по той, которая худо-бедно под давлением обстоятельств вестернизировалась уже в XIX веке.

Впрочем, для солдафона он был довольно умным и начитанным. Изучал и Шарля Монтескье, и Джона Стюарта Милля. От ума, как обычно это бывает, явилось вдруг горе. Блестяще завершив учебу и приготовившись уже служить в генеральном штабе, он неожиданно оказался в тюремной камере за издание рукописной оппозиционной газеты. Газетенка эта никакого значения не имела, да и революционером юный Кемаль, естественно, не был. Но жизнь его это событие изменило круто, причем, возможно, именно оно во многом сформировало будущего лидера.

Освободившись, он оказался в Сирии, в глухом гарнизоне. А его товарищ по военной школе — некий Энвер — стал вскоре одним из лидеров младотурок и национальным героем. Кемалю пришлось догонять, и чувство несправедливой обиды, которую он испытал в молодости, во многом определило его характер.

Провинциальный гарнизон четко показал ему, в каком убогом состоянии находится армия. Кемаль стал все больше склоняться к необходимости социальных преобразований и принял участие в создании тайной организации. Однако на фоне ярких лидеров младотурок он тогда совершенно не смотрелся. Выйти в вожди не удалось. В итоге неудачи заставили Кемаля приналечь на водочку. Оставшийся на вторых роля и лишенный возможности действовать, он постепенно становился скептиком и мизантропом.

Он медленно продвигался по службе. Попробовал даже дипломатической работы, став на некоторое время военным атташе в Софии. И пил, пил, пил… Возможно, не только с тоски, но еще и потому, что тем самым выражалось его отношение к непьющему исламскому миру, который давно пора было преобразовывать. На его счастье младотурки во главе с Энвером не смогли по-настоящему реформировать страну. В ход должен был пойти второй эшелон лидеров. И вот здесь-то удача наконец повернулась к Кемалю лицом.

В годы Первой мировой войны он оказался на одном из самых трудных участков обороны — на Галлиполийском полуострове, через который англичане пытались выйти на Стамбул. Каким-то чудом Кемаль сумел остановить бегущих солдат и сдержать наступление противника. Из командира полка он тут же превратился командира дивизии. Постепенно генерал Кемаль оказался одним из самых видных военачальников Османской империи. И к счастью для него, именно в этот момент старая прогнившая держава пала.