Дмитрий Травин - Модернизация - от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара

Турция, естественно, осталась страной мусульманской по вероисповеданию, но при этом экономика стала жить своей жизнью, а религия — своей. Ислам не мог больше препятствовать развитию хозяйства по европейскому пути, не мог ставить преграды внедрению тех институтов, которые доказали свою эффективность на Западе в течение предшествующих веков. Использование религии в политических и личных целях запрещалось законодательно. Более того, нарушителям новых норм грозило чрезвычайно суровое уголовное наказание.

При анализе кемалистских реформ часто обращают внимание на чисто внешние аспекты. Например, на то, как Ататюрк пропагандировал ношение европейской одежды. Но главным, пожалуй, было иное. В частности, то, что с 1926 г. в Турции начал действовать Гражданский кодекс, фактически переписанный со швейцарского кодекса, считавшегося на тот момент времени самым передовым в Европе. Он определил массу важных вещей, без которых невозможно нормальное существование частной собственности. Он продемонстрировал, что, кому и на каких правах принадлежит. Он фактически создал основы для развития бизнеса.

Бизнесом, правда, турки не слишком готовы были заниматься. Распад империи в этом смысле даже ухудшил ситуацию, поскольку деловые и энергичные христиане теперь оказались за пределами страны. Многие греки, чтобы предотвратить эскалацию межэтнического конфликта, были депортированы на историческую родину. Армяне еще в 1915 г. стали жертвами геноцида и либо погибли, либо вынуждены были бежать из страны. Словом, вся тяжесть и ответственность кемалистских преобразований легла на плечи той части жителей бывшей империи, которая была наименее готова к вестернизации.

Столкнувшись с этим, Ататюрк пошел по самому простому и понятному ему пути. Если бизнесом не готов заниматься простой турок, значит, ведение дел должно взять на себя государство. Этатизм стал пронизывать все стороны жизни Турции. И это неудивительно. Ведь в Европе с конца XIX века государство активно расширяло свое присутствие в экономике. Кемаль, заимствовавший все европейское, естественным образом позаимствовал и модные европейские идеи.

Так, например, для того, чтобы поднять аграрную сферу экономики, бизнесменов, занимающихся иными видами деятельности, принудительно заставляли финансировать освоение дополнительных площадей на селе. С начала 30-х гг. под воздействием Великой депрессии стал усиливаться протекционизм, государственному регулированию подверглись валютные операции. А в 1936 г. был даже принят закон о контроле цен на промышленные изделия.

Большого успеха все эти меры принести не могли. Турция долго еще оставалась страной, существенно отстающей от Европы по многим параметрам. Однако сам факт сближения с Европой неоспорим. И инициированная Ататюрком секуляризация сыграла в этом большую роль.

«Я уже ничего не чувствую»

Впрочем, сам Кемаль почти не участвовал в той новой жизни, которую породил. В экономике этот генерал мало что понимал, а, значит, активное вмешательство государства в хозяйственные дела не было его личным вмешательством. Он догматически полагал, что идея этатизма будет работать, но сам для этого ничего сделать уже не мог. Ататюрк (как впоследствии Ельцин) оказался человеком, способным много сделать в кризисный момент, но для будничной реформаторской жизни совершенно не приспособленным.

«Я уже ничего не чувствую», — вырвалось у него однажды. И это был отнюдь не случайный выплеск эмоций. «Мне скучно до слез, — сказал он в другой раз. — Целый день я предоставлен сам себе. Все заняты своими делами, а я выполняю свою работу за один час! Затем передо мной стоит весьма небогатый выбор: отправляться спать, читать или писать что-нибудь. Если я захочу подышать воздухом, мне надо брать для этого машину. А если я остаюсь дома, то должен либо сам с собой играть в бильярд, либо слоняться в ожидании обеда».

Чтобы как-то убить время, Кемаль вставал с постели лишь к середине дня, чашку за чашкой пил кофе и ждал ночи. Пресс-секретарь времен Ельцина назвал бы все это «работой с документами», но у Кемаля не было необходимости как-то оправдываться перед боготворившей его общественностью. Атем временем в его организме, много лет не способном существовать без алкоголя, появлялись уже явные признаки цирроза печени.

В ноябре 1938 г. его не стало. С тех пор прошло много лет. Неоднократно еще туркам приходилось браться за реформы. От кемализма 20-30-х гг. мало что осталось. Ведь модернизировать общество сложнее, чем ввести несколько жестких запретов. И все же современная Турция во многом идет от Мустафы Кемаля.