Дмитрий Травин - Модернизация - от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара

Последняя попытка переломить жизнь была предпринята сразу после войны, когда кайзеровская Германия рухнула и встал вопрос об устройстве нового государства. Вебер пытался участвовать в создании демократической партии и в разработке конституции. Вставал вопрос о его выдвижении на президентский пост. Однако никаких шансов закрепиться в политике у него не было.

Политикам всех мастей трудно было принять в свои ряды человека, который открыто призывал харизматика, способного положить предел власти посредственностей (тех самых, кстати, которые впоследствии сдали Веймарскую республику Гитлеру). Кроме того, и у правых и у левых были к нему свои счеты.

Начавшуюся революцию Вебер назвал кровавым карнавалом. С трибуны Народного собрания он говорил негодующим рабочим весьма неприятные вещи. Левые ему все это запомнили. Как только Вебер попытался, учитывая реальный вес социал-демократии, наладить контакт между разными политическими флангами, он был отброшен на обочину политического процесса. Правые приняли это, поскольку их смущала быстрая эволюция недавнего монархиста в сторону демократии.

Вебер не боролся за свою карьеру и спокойно уступал место другим, когда его отвергали. Можно лишь догадываться, чего ему это стоило. Пытаясь утешить мужа, жена заметила, что наступит время, когда нация еще призовет его. На это он скептически ответил: «Я чувствую, что жизнь все время что-то скрывает от меня».

Места для Вебера в новой Германии не оказалось. В 1920 г. он заболел пневмонией, которую поначалу врачи приняли за инфлюэнцию. Когда разобрались, было уже поздно. На траурном митинге в Гейдельберге один из крупнейших философов столетия Карл Ясперс сказал: «Люди обычно заняты лишь своей личной судьбой, в его же великой душе действовала судьба времени».

В январе 1923 г. Франция и Бельгия, стремившиеся гарантировать получение положенных им по итогам войны репарационных платежей, осуществили оккупацию Рура — крупнейшего промышленного региона Германии.

Немецкая экономика, и без того подорванная гиперинфляцией, фактически рухнула. Вопрос о финансовой стабилизации, позволяющей вернуть доверие марке, стал вопросом жизни и смерти. Решать проблему спасения национальной валюты довелось Ялмару Шахту, вставшему во главе Рентного банка, который фактически взял на себя функции банка центрального.

Шахт — во многом фигура для Германии символичная. До войны он был не слишком известным банкиром, но после подавления гиперинфляции считался спасителем отечества, человеком, который обладает поистине уникальными знаниями и способностями в области макроэкономики. Появился даже скромный, но весьма характерный, стишок:

Кто рентную марку ввел в оборот? Ялмар Шахт спас немецкий народ.

С приходом к власти нацистов, Гитлер, полагавший, что Шахт — единственный ариец, способный перехитрить евреев в такой сложной области, как финансы, вверил его попечению заботу о денежном хозяйстве, а затем и об экономике в целом. Гитлер полагал, что будет манипулировать Шахтом, но и Шахт надеялся на то, что сможет манипулировать Гитлером. В итоге все кончилось для Шахта потерей власти. А после войны еще и Нюрнбергским трибуналом. Вся история Германии более чем за полстолетия воплотилась в этой своеобразной карьере.

Столь сложная и противоречивая судьба во многом объясняется уже происхождением и образованием Шахта. Он появился на свет в 1877 г. в Шлезвиге, почти на датской границе, и в полном смысле этого слова являлся фигурой нордической. Мать его была даже датской баронессой.

Семья Шахтов входила в германские либеральные круги, а потому идеи рынка и свободы торговли были не чужды Ялмару с самого рождения. Но уже в 19 лет, будучи студентом (кстати, специализировавшимся не на экономике, а на германистике), Шахт вошел в контакт с экономистами немецкой исторической школы. Он все еще оставался фритредером, но идеи государственного интервенционизма, столь характерные для исторической школы, не могли не оказать на него влияния.

Экономика затянула, и германистика отошла в сторону. В 26 лет Шахт начал работать в Dresdner Bank — одной из крупнейших финансовых структур Германии, дослужился там до ранга помощника управляющего, но в 1914 г. сменил небольшую должность в крупном банке на крупную должность (председателя правления) в банке небольшом. Видимо, захотелось играть наконец самостоятельную роль.