Джон Бэррон - Агент ФБР в Кремле. Успех операции «Соло»

Работая в Москве, Носенко познакомился с материалами, собранными КГБ на Освальда, и наблюдал панику, которую вызвал в комитете арест Освальда. Предоставленные Носенко сведения о пребывании Освальда в Советском Союзе и о реакции Советов на убийство президента Кеннеди совпадали с теми, которые несколькими месяцами ранее привез Моррис. Поэтому ФБР знало, что Носенко говорит правду касательно, возможно, самого важного предмета из тех, о которых знал по роду работы. ФБР не сообщило этих подробностей ЦРУ, поскольку операция «Соло» была скрыта завесой секретности. Оно просто сообщило, что Носенко можно легализовать в США.

Освобожденный из заключения и официально реабилитированный, Носенко женился на красивой женщине, с которой познакомился в одном из ресторанов в Вашингтоне, где та играла на органе. После женитьбы эта женщина стала органистом в методистской церкви небольшого уютного городка на американском юге, а сам Носенко стал председателем церковного совета. Жители городка просили его баллотироваться на пост мэра, но он отказался, поскольку Советы заочно приговорили его к смертной казни. В 1974 году он получил американское гражданство. Перед началом церемонии натурализации председательствующий судья объявил, что, в отличие от существующей традиции, производить фото– и киносъемку церемонии запрещается. По окончании церемонии Носенко, стоя с женой на ступенях здания суда, вынул из-за отворота пальто маленький флажок – национальный флаг США – и приколол его к лацкану.

Вместо допроса с пристрастием, чего так боялся Джек, он услышал восторженные поздравления Пономарева. Тот участвовал в организации его поездки на Кубу и расценивал ее как блестящий ход. Пономарев с воодушевлением заявил, что Джек «оказал важную услугу» компартиям Советского Союза и Соединенных Штатов.

Ответив на несколько вопросов о своих кубинских впечатлениях, Джек, несмотря на предостережение Мостовца, решил сыграть ва-банк.

– При всем уважении к советским товарищам я тем не менее обязан просить вас попытаться использовать ваше влияние как секретаря Центрального Комитета, чтобы отменить решение, принятое в Нью-Йорке, – начал он. – Это решение нанесет ущерб нашей партии, нашей избирательной кампании в предстоящих президентских выборах и всем другим нашим акциям.

– Ситуация очень серьезная, она ставит обе наши партии в трудное положение, – ответил Пономарев. – При нынешних обстоятельствах, я полагаю, мнение нью-йоркских товарищей по этому вопросу является наиболее компетентным.

Джек сказал, что, находясь на Кубе, он много размышлял по поводу статьи Ризеля и пришел к заключению, что это вымысел, сфабрикованный либо самим Ризелем, либо ФБР. Во-первых, если только не было утечки информации через кого-нибудь из нью-йоркских товарищей, ФБР ни при каких обстоятельствах не могло узнать о перевозке денег для компартии, а он уверен, что все люди, работающие в Нью-Йорке, преданы своему делу. За последние пять лет ему неоднократно передавали деньги, и, если бы ФБР об этом знало, его и нью-йоркского товарища давно арестовали бы во время одной из таких передач. Арест с поличным поставил бы американскую компартию и Советский Союз в крайне неловкое положение и в то же время поднял бы престиж ФБР. Почему же тогда их не арестовали? Если бы Конгрессу и министерству финансов когда-либо стало известно, что ФБР, располагая информацией, тем не менее позволяет Советскому Союзу нелегально ввозить огромные денежные суммы в Соединенные Штаты, кое-кому в Бюро пришлось бы жестоко за это поплатиться. Если бы ФБР располагало такой секретной информацией, зачем им предавать ее огласке, тем более через газету, не пользующуюся особой популярностью?

Пономарев не нашел, что ответить, и Джек решил продолжать игру.

– Какая-нибудь другая газета перепечатала эти утверждения? – спросил он.

Пономарев не мог назвать ни одной. Тогда Джек подчеркнул заслуги Холла, Морриса и свои в том, что американская компартия проводит твердую линию на дружбу с Советским Союзом и против китайцев, поставляя массу секретных сведений политического характера и отстаивая общее дело. Пономарев признал, что заслуги эти важны и высоко ценимы.

– Что же, – предупредил его Джек, – если решение нью-йоркских товарищей останется в силе, мы не сможем больше вам помогать.

Пономарев поднялся, чтобы пожать на прощание руку, и сказал:

– Я подумаю, как снять напряженность, возникшую из-за этой неприятной ситуации…