Сергей Лесной - Русь, откуда ты?

С опубликованием указанной работы загадка призвания варягов исчерпалась до дна. С норманизмом, полунорманизмом и прочими «измами» покончено.

Переходим теперь к деталям описанного выше хода событий. Основоположником научной теории норманизма следует считать академика Г.С. Байера (ум. в 1738 г.), который обосновал ее и привел новые доказательства в ее пользу (заметим, неверно истолкованные): известие Вертинской хроники о «послах народа Рос» в 839 г.; указал на скандинавский характер «русских» названий днепровских порогов; связал скандинавских «вэрингов» с «варягами» русских летописей и «варангами» византийских хроник и т. д.

Его аргументы казались Татищеву настолько убедительными, что он привел в переводе крупные выдержки из Байера в своей «Истории» и тем самым способствовал распространению идей норманизма в русском обществе.

Между тем доводы Байера были слабыми и скорее поддерживали, чем опровергали, славянскую теорию. Насколько слаба была научная мысль того времени, видно из объяснения, кто такие были послы «народа Рос».

Так как эти послы по расследованию германским императором оказались не «росами», а «шведами», — вывели заключение, что народ Рос — это шведы. Вывод достаточно формальный и… глупый. Если «росы» были шведы, почему германский император встревожился и заподозрил в них шпионов? А потому, что шведы не были «росами», а только выдавали себя за них.Вывод как раз обратный: росы никак не могли быть шведами, иначе не было бы подозрений, — не все ли равно, что немец назовет себя германцем, но если он назовет себя французом, то тут уж дело неладно. Так и было с германским императором: он лично знал, что шведы не русы.

Байер далее не понял, что «русские» названия днепровских порогов на самом деле южные, киевские названия, а «славянские» — новгородские. Существующая путаница объясняется тем, что информатор Багрянородного в некоторых случаях забыл, как звучит «по-русски» данное название порога, и привел только значениеназвание по-гречески и т. д.

Хотя «История» Татищева появилась только в 1768 г. (сам он умер в 1750-м), рукопись писалась уже после появления работ Байера, — Татищева можно рассматривать, как первого русского последователя Байера, хотя и несколько уклонившегося от основной схемы того.

Татищев решительно отрицал возможность того, что Рюрик с братьями был из западных славян. Он писал: «Сие видится неколико вероятно, но внятно разсмотря, обличается, что никоего основания не имеет»(стр. 290).

Далее он отмечает, что имена «Рюрик, Синеус, Трувор, Олег, Рохволд, Оскольд, Тур и проч. ни едино есть славенское», в чем он глубоко ошибается, ведь Рогволод безусловно имя славянское, а Синеус просто славянское прозвище.

Но Татищев непоследователен, признавая имя Рюрика за неславянское, он в то же время считает (стр. 366), что «по пришествии славян в Русь из Вандалии были славянские государи; когда же оное колено мужеска пола пресеклось, то по женскому варяжский Рюрик наследственно и по завещанию престол руский прияв, наипаче самовластие утвердил». Иначе говоря, Татищев считает, что Рюрик был членом славянской династии, но по женской линии.

На стр. 344 он опять-таки пишет: «Хотя, славян по всей Руси до Рюрика было много, но пришествием Рюрика с варяги род и язык славенскийбыл уничижен», т. е. он признает, что варяги, которые пришли с Рюриком не были славянами, с их приходом славянский язык отошел на другой план, и, вообще, он, видимо считает, что варяги появились в очень большом числе.

Своим собственным, оригинальным является взгляд Татищева, что Рюрик явился из Финляндии. «Из-за моря» он объясняет так, что «морем» называли Ладожское озеро. На стр. 372 он прямо говорит, что «Рюрик пришел из Финляндии в 862-м, имея жену Енвинду, королеву урманскую».

Таким образом, Татищев занял особую позицию: варягов-германцев он признавал, но Рюрик, по его мнению, был членом славянской старинной династии, который при поддержке варягов явился из Финляндии. Иначе говоря, у Татищева мы видим своеобразное объединение норманской и славянской теории: он признавал норманнов, но династию считал славянской, однако, в итоге он все же был норманистом.

Собственно началом спора норманистов с антинорманистами следует считать речь академика Г.Ф. Миллера в 1749 г. «Origines gentis et nominis Russorum» — «О происхождении и имени народа Российского», вызвавшую резкий отпор со стороны Ломоносова. Он писал: «Сие так чудно (резюмируя мысли Миллера), что если бы г. Миллер умел изобразить живым стилем, то бы он россиян сделал столь бедным народом, каким еще ни один и самый подлый народ ни от какого писателя не представлен».