Ростислав Самбук - 'Портрет' Эль Греко

А следователь вел допрос по всем правилам: фамилия, имя, отчество, дата и место рождения и еще много подобных вопросов, предшествующих одному-двум основным, ради которых эта вся процедура фактически и ведется.

Каноник отвечал не спеша, обстоятельно и ясно, подчеркивал свое почтение к закону и в данном конкретном случае - к его конкретным представителям.

Узнав основные вехи биографии отца Юлиана, следователь поинтересовался, где и при каких обстоятельствах каноник познакомился с Василем Корнеевичем Прусем. Тот ответил, что настоящий пастырь душ человеческих всегда находится в близких отношениях со своей паствой - вот он и знает не только Василя Корнеевича Пруся, а также его отца и мать, как и многих иных прихожан. Встречались ли они во время войны?

Конечно, жить в одном селе и не встречаться! Правда, потом Прусь, отец Юлиан намекнул, что не без его тайного благословения, - вступил в отряд народных мстителей, и до прихода Советской Армии в селе не появлялся. Сам отец Юлиан не смог установить контактов с партизанами. Но ведь, счел он нужным заметить, один воюет с оружием в руках, другой словом...

Следователь сурово оборвал его:

- Таким образом, вы утверждаете, что во время оккупации не встречались с Василем Корнеевичем Прусем после того, как он вступил в партизанский отряд?

Каноник ответил твердо:

- Нет. Ни разу.

- А если подумать, - начал традиционное в таких случаях зондирование следователь.

Но отец Юлиан категорически возразил:

- Мне думать нечего, и я помню, что отвечаю перед законом.

- Так и запишем, - согласился следователь. - И когда же вы виделись с Прусем последний раз?

- Совсем недавно, - ответил каноник. Приложил руку ко лбу. - Постойте, когда же это было? Да за дватри дня до моей болезни, кажется пятнадцатого. Точно, пятнадцатого, потому что в тот день я читал проповедь. Василь Корнеевич заглянул в наш собор и подошел ко мне.

- О чем же вы беседовали?

- Пустяки, - махнул рукой отец Юлиан. - Я даже не помню о чем. О родственниках, о бывших односельчанах. От таких разговоров в памяти почти ничего не остается...

Это было логично, и следователь не мог не согласиться с каноником. Спросил только:

- Вы не уславливались с Прусем об этой встрече?

- Нет.

- А знали ли вы о мошенничестве Пруся? - неожиданно вмешался Козюренко. - Мерзавец, говорят, накрал более ста тысяч!

Следователь недовольно посмотрел на него, даже поднял руку, словно предостерегая.

- Неужели сто тысяч! - всплеснул руками отец Юлиан. - Боже мой, страшные деньги!

- Страшные, - подтвердил Козюренко, не обращая внимания на следователя. - Два дома имел, негодяй, один в Желехове, другой во Львове. Правда, один вроде принадлежит любовнице... Понимаете, любовницу содержал, а к вам на отпущение грехов ходил. Вот как люди устраиваются! - захохотал он.

- Ай-яй-яй, как некрасиво! - покачал похожей на арбуз головой отец Юлиан. - Не ожидал от Пруся.

Красный партизан, - произнес возвышенно, - и сто тысяч, два дома, любовница! Святая церковь осуждает его!

- Да какой еще дом! - Козюренко даже приподнялся на стуле. Двухэтажный и в хорошем районе, углу Горной Тополиной. Любовница собирается половину дома кому-нибудь сдать...

- Это не относится к делу! - наконец оборвал Козюренко следователь. Повернулся к канонику. - Из протокола, подписанного вами, явствует, что с восемнадцатого по двадцатое мая вы болели и никуда не выходили из квартиры вашей сестры...

- Конечно, - кивнул каноник.

- Придется мне самому осмотреть квартиру, - решил следователь.

"Капитан автоинспекции" воспринял это как недоверие к себе и недовольно прикусил губу. Но не возражал. Он сам сел за руль, и "Волга" с желтой полосой вдоль кузова запетляла по узким львовским улицам в направлении Высокого замка.

Козюренко довез следователя и отца Юлиана до дома на Парковой, а сам решил уже не идти с ними.

Постоял у парадного осматриваясь.

Весь первый этаж занимал продовольственный магазин с подсобными помещениями. Как раз подъехал грузовик, и грузчик, пререкаясь с шофером, сердито бросал в кузов деревянные ящики.

Целая гора ящиков лежала с тыльной стороны дома, - грузчик таки был прав, упрекая шофера за несвоевременную вывозку тары. Козюренко подошел к пожарной лестнице, постоял, мысленно прикидывая расстояние от нее до земли. Высоко, не спрыгнешь...

В кустах, которыми зарос склон горы, щебетали птицы.

Козюренко полез в кустарник. Вылез, недовольно отряхиваясь. В руках держал длинную палку. Положил ее в машину. Еще раз обошел вокруг дома и встретил отца Юлиана и следователя, выходивших из парадного.